Олаф-сотник
Шрифт:
– Видишь, какой бледный? Пока мы дрова собирали и болтали, он из себя кровь выпускал. Поэтому и ноги задрал, чтобы лучше шла. В языке артерия, это известно. Обманул он меня, стражник. Как ребенка провел Олафа-сотника.
– Он еще живой, - попытался утешить приятеля хажец.
– Может, оклемается?
– Теперь его лечить надо, а не пытать, - вздохнул сотник и для пробы сильно надавил пленному на глаза. Тот только замычал, но тело осталось неподвижным.
– Нет, не прикидывается. Вот и все, а ты говорил - тяжелая ночь.
–
– Дорежу, - вздохнул чивиец.
– Мой грех, я и дорежу.
Он встал, схватил Важеля за волосы, тяжело потащил в лес, бормоча под нос ругательства. Нельзя оставлять тело на поляне, словно приманку для хищников. Олаф и в самом деле чувствовал себя обманутым, хотя и проникся уважением к Важелю и его смекалке. Отойдя подальше, сотник чуть помедлил, а потом закончил дело ударом клинка в сердце.
– Не знаю, куда отправляется душа джета, - тихо проговорил он, - но надеюсь, не к Фольшу. Нехорошо, если к нему будут попадать такие люди, как ты.
Исчерпав на этом комплименты к убитому, Олаф побрел обратно к костру. Стражник тактично взял на себя готовку и постарался отвлечь карателя от грустных мыслей.
– Я прикидывал скорость ладьи и получается, что мы уже близко от северного края озера, в двух, может быть, трех днях. Зижда, скорее всего, уже движется дальше, так что мы совсем рядом. Утром надо их искать.
– Будем звать, - согласился сотник.
– И ночью на всякий случай надо попробовать. Но здесь деревья... Придется вернуться к воде.
– Теперь-то нам бояться нечего, два лука, стрелы, мечи, атамана, за которым глаз да глаз, на руках нет. Плевое дело от любого джета спрятаться, а найдут - пожалеют.
– Верно.
Разговор не клеился, вскоре сотник повалился на землю и попытался уснуть. Обида все еще жгла его сердце - если в степи узнают о таком вот номере, перекусить себе язык со связанными руками, то смертоносцы не получат живым ни одного повстанца. Им, обкуренным насом, это сделать совсем нетрудно. Правда, рот можно затыкать тряпками, тогда, наверное, ничего не получится.
– Люсьен, - сотник сел.
– А что бы ты сделал, если руки связаны, и во рту тряпка? Какие еще есть способы?
– Мне бы твои заботы, - вздохнул стражник.
– Ничего бы я не сделал. Знаю, что перестать дышать у людей не получается, а в общем, и не интересуюсь такими вещами.
– Понятно, - Олаф опять лег.
– Извини, это я по привычке. Врагам нельзя оставлять ни одного шанса. Все надо знать лучше них. Всякое бывало... Отказывались есть, пить по дороге в Чивья. Ничего, я сам для них жевал, а потом в горло пальцем пропихивал. Это просто, надо только зубы сперва выбить. Я жестокий человек, Люсьен?
– Да, - подумав, согласился стражник.
– Пожалуй, самый жестокий из всех, кого я знаю. Но у нас в Хаже жизнь тихая, понимаешь? А потом, вот те повстанцы, которые принцессу Тулпан похитили. Их колдун наверняка был не лучше тебя. То есть прости, я не то хотел сказать!
–
– Тебе не в чем оправдываться!
– замахал руками стражник.
– А Важель? Он бы нас разве щадил? А мы ему ничего не сделали.
– Вот такой будет король у вас в Хаже, если я доживу до весны и Повелитель отпустит меня на ту сторону гор.
Олаф закрыл глаза и замер, твердо решив уснуть во что бы то ни стало. Люсьен ковырял палочкой яркий костер, прислушивался к происходящему вокруг. Почему-то ему совсем не был страшен такой король. Вот если бы такой король появился у соседей - это было бы очень опасно.
3
Утром сотник, дежуривший вторую половину ночи, не спешил будить товарища. Он дождался, пока рассветет, потом походил по поляне, отогнав появившегося скорпиона. Хищник видимо всю ночь провел в безуспешных попытках раздобыть себе пищи, но огня испугался и задом уполз в лес, на всякий случай угрожающе шевеля клешнями. Настроение у Олафа немного улучшилось, он даже запек в золе остатки шанты.
– Мясом пахнет?
– не открывая глаз поинтересовался Люсьен.
– Это огонь на твои сапоги перекинулся, - вяло пошутил сотник.
– Вставай, пора идти искать Зижду. Ты прав, они где-то недалеко, как бы не разминуться.
– Хорошо бы, чтобы они с джетами разминулись, - вздохнул стражник.
– Я про Стаса вспомнил. В яме он сидит, Большого Совета ждет... Не поможет ему Сильда. И получится, что из-за нас погиб.
– Скорее уж, из-за нее, - поправил его Олаф.
– Полетел бы с нами, давно бы уж погиб в озере. Ешь, не болтай.
После завтрака оба, не сговариваясь, зашагали к озеру. Это единственный ориентир для Зижды, значит, далеко от берега идущий на выручку отряд искать не следует.
Озеро выглядело все таким же, полным жизни. Зима будто совершенно не касалась его обитателей - все так же носились в воздухе мухи и стрекозы, мелькали в воде черные и зеленые тела. Воины напились и, время от времени опять выходя на берег продолжили путь на север.
Олаф постоянно звал смертоносцев. Это было и немного опасно - мало ли какими чарами владеют колдуны джетов, и сильно отвлекало. Впрочем, Люсьен уже привык смотреть по сторонам за двоих.
В середине дня на север проплыли две ладьи, это не могло понравиться спутникам. Джеты ищут лагерь чивийцев, или уже обнаружили маленький отряд, а теперь спешат его уничтожить? Зижда предупредит всех об опасности ядовитых стрел, но это ничего не изменит. Смертоносцы не отступят ни перед чем, действуя во спасение подданных своего Повелителя и по его приказу.