Олег Антонов
Шрифт:
Бородатый гигант с загорелым лицом, в древнегреческой тунике и широкополой шляпе, он бродил по окрестным, выжженным солнцем холмам, опираясь на пастушеский посох.
— Чудак, — говорили о нем местные жители. — У него не все дома.
Но дома были все…
Он писал вдохновенно-классические стихи в стиле французских импрессионистов и рисовал фантастические акварели на мокрых листах бумаги. В день по нескольку штук. К нему изредка приезжали известнейшие братья по перу и кисти — поэты и художники, восторгаясь голубизной залива и драконовидным гребнем Карадага.
В остальное время он оставался один со своей законной спутницей Марией
Приехал сюда как-то из Феодосии от своего прославленного дяди, знаменитого художника-мариниста Айвазовского, его красавец племянник, тоже художник Константин Константинович Арцеулов. Но был он не только художником. Был он уже в то время прославленным военным летчиком и планеристом. Интеллигентный сорвиголова, с профилем английского лорда и аристократическими манерами представителя голубых кровей.
Многое сближало Арцеулова с Волошиным. Они вместе гуляли по окрестным холмам, любовались фантастической природой Коктебеля, спорили об искусстве, о море, о небе.
Повернувшись лицом навстречу теплому ветру, дующему с моря, Волошин из уважения к водной стихии однажды снял свою знаменитую шляпу и с картинным жестом художника чуть подбросил ее в воздух.
Произошло чудо. Вместо того, чтобы упасть к ногам на выжженную траву склона, шляпа неожиданно поднялась вверх и зависла где-то там, высоко над головой, словно не желая падать на землю.
— Черт возьми, здесь же можно запускать планеры, — восторженно воскликнул Арцеулов. — Смотрите, какой мощный восходящий поток!
Не знаю, оценил ли это виновник чуда, прославленный поэт, но Арцеулов безусловно запомнил воздушную загадку Коктебеля.
И когда в кружке «Парящий полет» встал вопрос о месте первого планерного слета, Константин Константинович настоял именно на Коктебеле, пользуясь своим авторитетом руководителя кружка.
Итак, первый планерный слет страны — безусловно, событие.
Желая передать атмосферу того времени, я хочу процитировать отрывок из статьи участника первого слета, летчика и журналиста Е. Ф. Бурче, напечатанной в те дни в газете «Комсомольская правда»:
«Зарождение планеризма относится к 1922 г., когда почти одновременно организовались планерные кружки в военно-воздушной академии и кружок „Парящий полет“ при научной редакции „Воздушного Флота“.
В 1923 году оба кружка приступили к постройке планеров. К осени 1923-го было построено 9 планеров. Надо было завоевать право на существование, преодолеть насмешки, обвинения в бесполезной трате денег. Только в ноябре 1923-го выхлопотали 3 платформы и один товарный вагон. Десятки часов простаивали на каждой товарной станции. Лишь на восьмые сутки приехали в Коктебель. Дни уходили на доводку потрепанных в пути планеров. Из 9 летали только два — А-5 Арцеулова и „Буревестник“ Невдачина.
Наконец Юнгмейстер на А-5 — летит 40 минут и планирует в долину Бараклю. Это был первый парящий полет советского планера. Позже планерист продержался в воздухе 1 час 2 минуты и вернулся на место, с которого взлетел.
На этом закончился наш первый слет. Дело стронулось с места. В 1924 г. я насчитал уже 50 планеров, прибывших на второй слет со всех концов республики. И, кроме одного, все они летали. Это была уже настоящая победа. Полеты производились на северной части горы Узун-Сырт. Ветер „южак“, обтекая крутые склоны горы, создавал динамические потоки, на которых планеры совершали свой полет».
Да, из 9 прибывших тогда на
Вот что писал о первом слете ученый-аэродинамик, профессор В. П. Ветчинкин:
«Русские планеры, построенные совершенно самостоятельно, без всякой копировки заграничных образцов, по своим летным качествам не уступают лучшим парителям, а русские летчики за три недели достигли таких же результатов, каких в Германии достигли лишь на третий год планерных соревнований».
Олег Антонов и его товарищи не могли принять участие в первом слете: «Голубь» не был еще готов — его только начали строить. Об этом торжественно сообщала местная печать, немногословно отметив главное.
«Постройка планера в Саратове» — так называлась заметка в «Саратовских известиях» от 29.3.1924 г.
«Саратовское отделение ОДВФ впервые приступило к постройке планера (аэроплан без мотора) по чертежам молодого конструктора О. Антонова. Чертежи планера с одной парой крыльев (тип моноплана) утверждены, и отпущены средства и материалы на постройку, которая производится в помещении техникума под руководством и наблюдением конструктора и при участии студентов техникума».
Дело шло, видимо, неплохо. В последующих номерах читаем:
«Торжественное заседание чествует конструктора мастерских ОДВФ т. Антонова, проделавшего большую работу по организации при мастерских кружков планеристов, самостоятельно построивших планер и несколько моделей, одобренных Москвой.
Планер работы Антонова примет участие в состязаниях планеров в Феодосии».
Да, «Голубь» в те дни уже готовился ко второму слету в Коктебеле, что недалеко от Феодосии. И что интересно, по существу, 65 лет тому назад дело Воздушного Флота страны было общенародным, волновало буквально всех.
Вот краткая заметка об этом, опубликованная в саратовской газете тех времен.
«Сообщение о торжественном заседании в Народном дворце от 13 июля в честь годовщины ОДВФ.
Что мы имеем?
Республика насчитывает 6 тыс. ячеек друзей Воздушного Флота и миллион членов. Собрано более 3 миллионов золотых рублей. Реют в воздухе десятки готовых самолетов — эскадрильи Ленина.
Саратовское общество имеет до 60 ячеек на предприятиях. Завербовано 9 тысяч членов-друзей. Из них 3 тысячи в уездах. Собрано 18 тыс. золотых рублей и от крестьян получено более 2 тыс. пудов хлеба Саратов имеет 2 кружка планеристов; авиамастерскую, которая под руководством 18-летнего беспартийного конструктора т. Антонова построила свой планер.
Много сделано — еще больше надо сделать!
Секретарь Губкома ОДВФ: Голубев».
И саратовцы делали, казалось, почти невозможное. Городской ОДВФ выпускал в 1924 году специальную газету под названием «Авиажизнь». Вот лишь несколько заголовков из этой газеты от 7 ноября 1924 года, передающие подлинный накал авиационных страстей того времени:
«Создание мощной авиации — боевая задача СССР.
Самолет в деревне.
Укрепление авиации — дело рук самих рабочих. Каждый друг Воздушного Флота должен подписаться на журнал „Самолет“».
Вот газетные лозунги тех дней: