Олег Антонов
Шрифт:
— Только Коктебель — нигде больше, — сказал он. — Здесь родилась наша планерная школа. Здесь возродится планеризм на новой основе.
И он стал одним из организаторов смотра дельтапланов. Осуществилось это в 1981 году, естественно, в Коктебеле.
Казалось, былая слава вернулась к подножию Карадага — ведь на слет собрались сотни дельтапланеристов со всех кондов страны. Многие старики-планеристы были еще живы… Слет прошел как праздник. Но увы, до сих пор не восстановлена многолетняя слава Коктебеля. Так и не был создан здесь Всесоюзный центр планерного спорта и клуб авиаумельцев. Борьба за Коктебель продолжается.
Возрождение словно не коснулось этих святых для советской авиации мест. Вот обращение летчиков и литераторов, опубликованное в газете «Правда» 31 января 1989 года под красноречивым названием
«Коктебель… Название этого небольшого курортного поселка на Черном море прочно вошло в сознание нескольких поколений советских людей. В 30-е годы он стал колыбелью отечественного планеризма. Именно здесь, на склонах горы Клементьева, названной так в честь планериста, погибшего в борьбе за завоевание воздушной стихии, выросли гениальные конструкторы и летчики.
И вот мы снова на берегах Коктебеля. Недавно здесь проходили Всесоюзные соревнования мотодельтапланов. На склонах горы Клементьева и на площадке „Карагоз“ состоялась встреча любительских летательных аппаратов, привезенных сюда со всей страны от Риги до Владивостока.
Что произошло за эти годы с Коктебелем и „колыбелью авиации“? Все побережье огорожено железными решетками в два человеческих роста. Они поднялись и на историческую гору Клементьева, растянулись на километры по безлюдному плато. Здесь вот уже десятилетие расквартировалось одно из хозяйств ЦАГИ. Авиаумельцам ходу нет — они жмутся на продувном ветру, возле железных решеток. Как могло произойти такое?
Однажды, в пятидесятые годы, инструктор планерной школы в Коктебеле улетел на ПО-2 в Турцию.
Он узнал, что его отец репрессирован, ему не хотелось разделить печальную судьбу родителя. И вот тогда-то, после одного-единственного случая, и начался разгон планерного движения.
На слете 1933 года в Коктебеле участвовал 61 планер — из этого числа 41 был новой конструкции, созданной будущими гигантами авиастроения. Перед войной на одном только подмосковном заводе О. Антонова планеров выпускалось до 3 тысяч экземпляров. А сегодня лишь один заводик-мастерская под Вильнюсом выпускает ничтожное число планеров.
…У железной решетки ЦАГИ сгруппировались дельтапланеристы, чуть поодаль, на площадке „Карагоз“, в небе гудят десятки мотодельтапланов. Вновь в небе Коктебеля свыше 50 летательных аппаратов нового поколения. Они нужны народному хозяйству: геологам, селъскохозяйственникам, связистам, пожарникам, охотоведам. Вот почему мы обращаемся к руководству ДОСААФ, к Министерству авиационной промышленности, к ЦК ВЛКСМ с горячей просьбой немедленно снять железные решетки с Коктебеля. Пора восстановить здесь Центр всесоюзных соревнований планеристов, создать творческий центр авиаумельцев.
В. Джанибеков, дважды Герой Советского Союза, космонавт;
В. Гризодубова — Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель;
В. Колошенко — Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель;
В. Аккуратов — заслуженный штурман СССР;
В. Захарченко — заслуженный работник культуры РСФСР, писатель.»
О. К. Антонова уже нет в живых, но борьба за Коктебель — родину советского планеризма — продолжается… Сейчас это уже зарубежье. Странно звучит это слово.
В ТРЕХ МИНУТАХ ОТ ЗИМНЕГО
Первый успех с самодельным планером.
Первые самостоятельные шаги, уже определявшие дальнейшие пути юноши. Что же дальше? Этот вопрос вставал перед Олегом и требовал от него ответа. Учиться дальше. Но в те годы, а было это в 1925 году, во всю широту встал перед страной вопрос о воспитании своей технической интеллигенции. Кандидатов для учебы подбирали по рекомендациям-путевкам, выдаваемым учреждениями по разверстке сверху. Получить такую путевку на учебу было нелегко — ее должны были спустить на учреждение: давайте кандидата! От поступающего требовалась официальная характеристика с развернутой аргументацией — почему и как его рекомендуют.
Рекомендациям верили, а потому для юношей и девушек не существовало вступительных экзаменов.
Олег Антонов получил следующее письмо-рекомендацию от непосредственно своего руководителя ОДВФ Голубева:
ОДВФ Саратовского Губотдела от 10 января 1925 г.
В секретариат ОДВФ РСФСР Дорогие
Предъявителю сего, быв. секретарю спортсекции Саргуботдела ОДВФ, председателю Центрального кружка планеристов г. Саратова «Парящий полет», конструктору нашего планера «Голубь», автору 2-х выпущенных брошюр «Зачем нам нужны планеры» и «Простейшие модели планеров из бумаги» и активнейшему члену нашего общества тов. Антонову О. К. Саргуботдел ОДВФ просит оказать всемернейшее содействие в поступлении в одно из учебных заведений.
Тов. Антонов достаточно проявил себя в нашей повседневной работе, и мы глубоко надеемся, что секретариат ОДВФ РСФСР окажет ему должное содействие в просимом.
С товарищеским приветом
Отв. секретарь Саргуботдела ОДВФ: Голубев
Делопроизводитель: Мазилкина.
Секретариат откликнулся на характеристику Саратовского отделения — Олега Антонова рекомендовали для поступления в Саратовский университет.
Но тут произошли непредвиденные затруднения.
Председатель приемочной комиссии увидел перед собой маленького кареглазого парнишку по внешнему облику лет 13–14.
Он возмутился:
— Ты что, серьезно пришел поступать? Молод еще… Тебе бы годика через четыре… Не раньше.
После долгих перипетий и объяснений Антонова все же зачислили на путейский факультет.
Отец был в восторге:
— Наконец серьезное дело — транспорт. А то все какая-то чепуха — самолеты, планеры…
Но радость Антонова-старшего была недолгой. В начале второго года учебы путейский факультет почему-то закрыли. Поступать в другой институт уже не было времени. Олег погрузился в конструирование планеров.
Однако в это же самое время в учреждение, где работал отец Антонова, через профсоюзную организацию бюро инженеров и техников пришла соответствующая заявка на рекомендацию для учебы в Ленинградском политехническом институте. Из двух кандидатов был выделен Олег Антонов. Второй парень не то испугался, не то благородно уступил место приятелю. Олег выехал в Ленинград.
И, о чудо, его приняли, зачислив студентом Ленинградского политехнического института на корабельный факультет, отделение гидроавиации.
Вот он, потрясенный, идет по улицам северной столицы, вдоль Невы, по знаменитой гранитной набережной. Что может быть сравнимо с городом Ленина, с его дворцами, выстроившимися по обоим берегам могучей реки, с устремленными в небо шпилями Петропавловской крепости и Адмиралтейства?
Что может быть прекраснее Невского проспекта, где одно здание красивее другого, где все напоминает о величии России?
Что может быть гармоничнее титанических колонн Исаакиевского собора, несущих на себе золоченую полусферу купола, парящего над всем городом? Что может быть более впечатляющим, чем могучая фигура медного всадника с рукой, простертой в будущее, и с неповторимой славой прошлого.
Можно только мысленно представить себе потрясение юного Антонова, впервые попавшего в этот прекрасный город из далекой приволжской провинции.
Да, в Саратове — Волга, и она тоже величественна. Но было в Ленинграде, кроме внешнего облика, еще нечто неповторимое, уникальное. Олег Антонов сразу почувствовал это.
Мечта о полете становилась реальностью. Позже он писал об этом:
«Новый планер — нам в то время снились и снились только полеты — мы, будущие конструкторы самолетов, сооружали в здании, которое стояло в трех минутах хода от арки Главного штаба, от Зимнего дворца».
Ленинград заставил Олега пересмотреть весь характер жизни и поведения. На него буквально обрушилось огромное количество прямых обязанностей и взятых на себя обязательств. И все это помимо основного — учебы в институте.
Инициативный, энергичный и уже «знающий» в планерном деле молодой человек был тут же избран секретарем технического комитета ОДВФ.
Одновременно он стал инструктором авиамодельного кружка на заводе имени Урицкого. Еще бы — строить модели для него еще со времени саратовской жизни — дело привычное.
Он возглавлял планерную мастерскую и был ее главным конструктором. При нем в качестве технорука — такой же одержимый энтузиаст Володя Зархи.
Олег непрерывно поддерживал самые тесные контакты с руководством планерной школы, рассчитанной на массовое увлечение этим модным спортом.