Олег Антонов
Шрифт:
Словно врубив в голубую толщу неба каменный силуэт профиля Пушкина, Карадаг показался ребятам колдовским и прекрасным.
Как заколдованные замерли они, когда экзотическая повозка остановилась наконец на заветном склоне Караоба. Здесь разместился лагерь и техком, определивший, кому предстоит впервые подняться в воздух, устремляясь туда, в сторону голубого залива.
А что за люди здесь собрались?
Сегодня их имена знает вся страна, но ведь тогда-то многие из них были неизвестны.
Ильюшин, Арцеулов, Тихонравов, Пышнов,
Только сейчас заметил Олег, какой жалкий вид приобрел его «Голубь» после почти полумесячного путешествия по железной дороге. Картон облицовки (передняя кромка крыла) под дождями промок и потерял форму. Полотно провисло. Рулевое управление производит жалкое впечатление.
— Бог мой, что делать? Техком не допустит к полетам.
— Конечно, не допустит, — грустно констатировал Браварский.
— Ничего, будем бороться. Надо реставрировать «Голубя».
У москвичей все было побогаче. Вместо картона — тонкая, выгнутая фанера; прекрасные стальные тросики.
— Порядок, — констатировал Олег…
Киевляне, возглавляемые одержимым и страстным планеристом и летчиком Якимчуком, привезли чудесный аппарат УПИ — Киевского политехнического института. Планер сделан добротно — по-самолетному, и не зря он завоевывает позднее первое место.
Один бог знает, как удалось двум саратовским юношам довести до кондиции свой изрядно потрепанный в дороге планер.
Выручил вконец разбитый «Комсомолец», на котором погиб летчик Клементьев. В честь пилота и гору эту по единодушному решению планеристов впоследствии так и назвали горой Клементьева. С разбитого «Комсомольца» Олег переставил на «Голубь» управление. Подошло…
Планер выдержал и нехитрую проверку на прочность. Что поделаешь, первые шаги. Шесть, человек брали летательный аппарат за крылья, трое забирались в кабину. Аппарат встряхивали. Если он не ломался — можно летать!
С ужасом вспоминали Олег и Женя, как трещал их планер, когда его вытаскивали в Саратове из помещения техникума Ведь что-то лопалось тогда с треском… Но нет, запас прочности не подвел. Планер выдержал все испытания.
Разрешение на вылет дано. Профессиональный летчик Валентин Михайлович Зернов садится за управление. Ребята натягивают резиновый трос и…
«Голубь» не взлетает. Он делает несколько коротких прыжков и скользит по траве пологих склонов.
Никогда не забыть этих трех недель страданий и радостей.
— Не унывайте, ребята, — говорит им опытный летчик-испытатель, «обкатывавший» «Голубя». — Все еще впереди. Эта птичка хороша, но будет у вас и получше.
Зернов не ошибся. За удачную конструкцию планера Олег Антонов получает официальное признание — грамоту. Таких было выдано на слете девять.
Но разве это главное? Саратовские ребята приобщились к себе подобным энтузиастам, рвавшимся в небо. Приобщились теперь уже на всю жизнь.
Поразило их и другое. Необыкновенное
Не потому ли именно об этом в первую очередь рассказывали ребята, вернувшись со слета.
Из беседы с участниками II Всесоюзных планерных испытаний тов. Антоновым и Браварским(«Саратовские известия» от 23 октября 1924 г.):
«Во все время состязаний местное крестьянство проявляло к нам громадный интерес. На месте испытаний в числе зрителей большинство были крестьяне.
Один из них, крестьянин деревни Изломовки Гнездилов, 57 лет, заявил: „При царском режиме нам не разрешали даже смотреть на такие вещи. Теперь же, при советской власти, и мы полетим“. Он начал строить планер.
Ему после состязаний был оставлен материал для постройки планера и указания, как его строить».
Видимо, первая встреча с Коктебелем навсегда врезалась в сознание и сердце Олега Константиновича Антонова.
Шли годы, он был постоянным участником, а затем одним из руководителей всех слетов, проходивших здесь.
Во время этих слетов были в те годы завоеваны почти все мировые рекорды в планерном спорте. Более того, здесь выкристаллизовывался и развивался талант впоследствии самых прославленных авиаконструкторов нашей страны.
И когда в один знаменательный день 1937 года Коктебель, да и сам планеризм, как таковой, были «закрыты» волевым решением сверху, Антонов был первым, кто ратовал за возрождение былой славы этого святого для отечественной авиации места.
Перед нами один из многочисленных призывов ветерана. «Комсомольская правда» от 2.11.59 г. Название: «Школа горных орлов». Подзаголовок: «Возродить центр советского планеризма в Коктебеле».
Из статьи О. К. Антонова:
«…Пора возродить былую славу горы, носящей имя погибшего на ней в 1924 году энтузиаста-планериста Клементьева.
Именно здесь самой природой созданы исключительно благоприятные условия для парения. Потому у горы Клементьева и надо создать Центральную всесоюзную школу парящего полета, которая могла бы готовить за одно лето сотни молодых спортсменов».
Сюда, в Коктебель, возвратился Антонов спустя годы и годы после войны, тогда, когда на смену планерам пришли удивительно простые по конструкции и надежные летательные аппараты — дельтапланы.
Изобретенные в семидесятых годах конструктором Рогало, дельтапланы предельно просты — они состоят из легких алюминиевых трубок, на которых укреплены не крылья, а своеобразный парус из тончайшей и легкой синтетической ткани. Когда дельтапланы появились в нашей стране, Антонов первый приветствовал их создание и немедленно вместе с журналом «Техника — молодежи» поддержал предложение организовать всесоюзный слет дельтапланеристов.