Олег – диктатор Рима?
Шрифт:
Сенатор Квинт Цецилий Метелл был крайне удивлён просьбой о встрече со стороны выскочки Суллы Корнеллия. «Какого Аида ему от меня надо, но отказать неудобно. Этот молокосос — мой коллега, и к тому же герой войны» — подобные рассуждения окончательно склонили его согласиться с приёмом.
— Добрый день, Квинт Цецилий Метелл!
— Здравствуйте, Сулла Корнеллий! Сказать честно, я несколько удивлён вашей просьбе о встрече. Ещё недавно вы были в лагере моих рьяных противников.
— Не преувеличивайте мою роль в вашем противостоянии с Гаем Марием. Я всего лишь действовал в интересах непосредственного начальника. Это стандартная практика в Риме. Вы должны и сами понимать. Когда-то Марий был под вашим покровительством.
— Он вам рассказал?
— Весь Сенат в курсе
— Драматических?
— По-другому их и не охарактеризуешь. Здесь и взаимная любовь, и ненависть, перемешанная с предательством и продолжительной войной.
— Ха…ха…А вы мне нравитесь, Сулла Корнеллий. У вас не язык, а кинжал. Наша молодёжь не такая, — вы сильно отличаетесь.
— Надеюсь, только в лучшую сторону, сенатор.
— Так о чём хотели со мной побеседовать?
— О будущем Рима, разумеется, и нашей роли в нём.
— Будущее наше зыбко, молодой человек. Вы, наверное, знаете, что ряд крупных дельцов уже сворачивают операции в Риме. Есть обоснованные опасения падения «Вечного города». Войск мало, денег мало, врагов много, и никто не видит выхода.
— А что, если я предложу выход? И ваша роль здесь будет весьма значима.
— Чего? Выход? Готов послушать, — с плохо скрываемым скепсисом на лице, сказал политик.
— На заседании Сената вам необходимо будет предложить мою кандидатуру на должность диктатора.
— Чего? Ха…ха…ха…Диктатора? Ха…ха…Сейчас, конечно, не время для смеха, но удержаться не получилось. Что за глупость сморозили? Какой из вас диктатор? Только я подумал, что вы умны, а тут такое…Нет, молодёжь всё та же…
— Прошу отнестись серьёзнее. Понимаю, что моя кандидатура необычна. Но согласитесь, нынешнее положение дел требует принятия нестандартных действий. Только я один из всех командиров высшего ранга победил германцев, именно мне принадлежит заслуга концепции формирования и обучения новых легионов. У меня есть необходимый опыт и знания. Сейчас никто не хочет брать на себя ответственность по защите государства. И поэтому только я и могу спасти Рим!
Целую минуту Цецилий Метелл сидел с открытым ртом и молчал… Затем, выдохнув, он решился высказаться:
— Что-то в этом есть. Но ведь вам сколько? 23 года?
— Двадцать два.
— Юпитер, но даже консулами разрешено избираться в 41.
— Зато таких ограничений нет для диктатора.
— Подобное — всего лишь упущение в законах. Вы хоть понимаете, что диктаторов назначают при чрезвычайных обстоятельствах и сроком всего на полгода.
— Этого срока хватит.
— Допустим, но потребуется согласие консулов. Уверен, что ни Гай Марий, ни Лутаций Катулл не пойдут на такой шаг.
— Если они откажутся и не предложат альтернативы, то их карьера будет разрушена окончательно…
— Но Гай Марий? Вы с ним ведь теперь тоже не в ладах?
— Да, и именно поэтому он не сможет отказать. Может всплыть слишком много неприятных для него фактов.
— Хм…Только чтобы макнуть в грязь Мария, можно попробовать…
Глава 27
Стою в огромном и полностью забитом чиновниками, зале Сената. Сегодня — важный день. По предложению Квинта Цецилия Метелла Сенат выносит чрезвычайное постановление. Председатель собрания Гай Меммий обращается к первым лицам с традиционной в этих случаях формулой: «Пусть консулы примут меры, чтобы государство не претерпело ущерба». С мрачными лицами Гай Марий и Квинт Лутаций Катулл поочерёдно называют имя будущего диктатора — Суллы Корнелия. При практически гробовом молчании собрания председатель вводит меня в курс дела:
— Итак, мы поздравляем вас, Сулла Корнелий с утверждением на высшую должность в государстве. Сенат предупреждает вас, что срок ваших полномочий ограничен 6 месяцами. Скажите, кого вы выбираете на пост начальника конницы (заместителя диктатора)? — спросил Гай Меммий.
— Гнея Петрея. Он хорошо проявил себя на службе в армии.
— Утверждено. Но не забывайте о причинах назначения. Официально ваш титул звучит Dictator rei gerundae causa (диктатор для ведения войны). Вы обладаете правом над жизнью
— Есть ли у меня какие-то ограничения?
— Вы можете расходовать средства государственной казны только с согласия Сената. Кроме того, запрещено передвигаться по Риму на коне. На этом всё Сулла Корнелий. Да пребудет с вами Юпитер! Судьба нашего государства в ваших руках!
Внешние признаки моего изменившегося статуса были довольно ощутимы. «Был никем, а стал чуть ли не Богом», — такое мнение элиты по большей части разделялось всем Римом. У меня появилась очень серьёзная охрана, передо мной были открыты все двери. Количество заискивающих увеличилось даже не в сотни, а тысячи раз. Теперь мне единственному разрешалось носить тогу с особой пурпурной каймой и даже предусматривался специальный курульный стул для моей величественной пятой точки. Вот за стул хотелось сказать большое спасибо. Удобный очень, а другим на нём сидеть нельзя. Но кто на самом деле радовался моему назначению, так это Юлилла. Она вела себя как та кошка, что до отвала обожралась сметаны. Супруга всюду ходила с невероятно довольным и важным лицом, и даже незнакомый с ситуацией человек в тот момент мог легко ошибиться, назвав именно её диктатором. Впрочем, поведение супруги на самом деле сильно изменилось. Она перестала оплачивать покупки в магазинах, так как продавцы дарили ей любые вещи, которые вызывали в ней хоть какой-то интерес. На неё посыпалось множество приглашений в гости, и дни её были буквально расписаны. Юлилла невероятно возгордилась и с серьёзным видом стала утверждать о своей важнейшей роли в моём назначении. Якобы она сумела так воспитать и направить мужа, что тот буквально обязан ей всем. Римские матроны слушали её с таким благоговением, которое, возможно, таится в глубине души каждой женщины, мечтающей о полной власти над своим мужчиной.
У меня же не было времени на долгую раскачку. Прекрасно понимаю нынешнее уязвимое положение. Гай Марий и Лутаций Катулл дали согласие на мою кандидатуру, чтобы избежать появления крайне неудобных для них вопросов. Те компрометирующие факты, которые пока открыто не выходили наружу, были прекрасно известны элите и могли сильно ударить по карьере консулов. Но согласие с моим быстрым продвижением не означало сдачу их позиций. Нетрудно догадаться, что после окончания полугодового срока меня ждёт открытое столкновение. Пока же я отдал указания на спешную подготовку восьми дополнительных легионов, что сильно опустошило средства казны. И ещё решил внести ряд изменений технического характера. Последние бои с германцами вызвали у меня странные чувства. Здоровые варвары внаглую вырывали копья из рук наших легионеров. Тогда мне показалось это странным. Почему я не видел подобного в фильмах и тут в памяти всплыло, что копья-то там были другие. После нескольких переговоров с владельцами мастерских и пары экспериментов возник новый вид копья. Место соединения железной и деревянной частей было изменено. Теперь данное копьё можно метать в противника с расстояния 10–12 шагов. При ударе о щит древко должно было ломаться на месте соединения, и оружие сгибалось под собственным весом. Согнутый пилум (копье) после этого нельзя метнуть обратно, даже если бы удалось его выдрать. Кроме того, после боя легионеры вновь могут собрать отломанные куски и соединить их с деревянными частями.
Войска готовились, а я срочно принимаю меры организационного характера. Первое, что надо решить — нехватка еды. Не справлюсь с этой проблемой, и германцы покажутся меньшей из зол. Бунты и беспорядки могут разрушить государство изнутри. Тем более что вопрос с хлебом продолжал обостряться. Причина оставалась прежней. Пираты разбушевались до самого предела и стали не только грабить, но и брать в плен римлян для их продажи в рабство. Вызываю к себе главу нашего военного флота, Марка Антония Оратора. Высокий мужчина с выдающимися скулами показался мне способным, хоть и несколько растерянным.