Ольга-чаровница и змиев сын
Шрифт:
— Летучая рептилия, обитающая на южном склоне грозовой горы, — немедленно подсказал один из сотрапезников: длинный, как жердь с тонкими руками и ногами. Им в темные вьюжные ночи любили детвору пугать. Коли не спишь, а за стенами метель воет, нет-нет, а вскоре услышишь стук в оконце, и если выглянешь, то этого лупоглазого и углядишь. Люди горазды небылицы выдумывать: вот же чудище, сидит на пиру, в Явь не стремится, даже беседы ведет. — Впрочем, я правильно понимаю, что юная чаровница не жалует мяса?
— Отчего же? — Ольга повела плечом,
— Но не из нашего мира? — поинтересовался другой: смуглый, округлый в плечах и узкий в поясе, весь какой-то непривычный, нерусский, с кольцом в носу и в ухе.
Ольга хмыкнула.
— Моя чаровница из Яви родом, — решил прийти к ней на помощь Горан.
Конечно же, слово «моя» он не мог не выделить — чтобы дошло до самых отчаянных. Поначалу такое отношение приводило в ярость, но со временем Ольга стала относиться спокойнее и даже шутить по поводу собственности змииного сына. После же рассказов Горана об удручающей привычке его соплеменников прибирать себе любые диковины, к которым утерял интерес предыдущий владелец (или якобы утерял), показательно не обращала внимания на «игры в принадлежность».
Хотела ли Ольга однажды оказаться в роли сокровища, за которое решил поспорить какой-нибудь ящер трехглавый с Гораном? Чары упаси! Лучше терпеть все эти громогласно подчеркнутые «МОЯ», горячую руку, отдавливающую плечи, и хвост, гладящий под столом по колену.
— Люди живут охотой и рыболовством, да только звери с птицами у нас другие, — продолжал Горан.
— Это очень интересно! — воскликнул собеседник, сидевший на лавке напротив, выглядевший почти как человек, только лысый с заостренными лопухами-ушами и глазами, сверкающими, что капли дождя на солнце. Его кожа отливала в благородную зелень, а рот казался неестественно большим. — А отведав холодной крови, люди могут отравиться? Я почему спрашиваю-то: мой прадедушка по материнской линии еще при прошлом хранителе врат как-то перешел в мир по ту сторону, разорил пару деревень, пожрал… Я честно не помню, как он называл жирных мычащих существ.
— Коровы, — подсказала Ольга.
— Точно! — обрадовался гость. — Может, и пару человек прихватил, кто ж теперь припомнит? Так вот… отравился и едва не умер.
— А ваш родич случайно чаровника не цапнул? — поинтересовалась Ольга.
— Да кто ж теперь разберет? — он развел руками, окидывая ее голодным взглядом, словно хотел попробовать.
— Любой чаровник всегда найдет способ дотянуться до своего обидчика, даже будучи по другую сторону жизни, — настало время Ольге выделять слова. Она выбрала «всегда». — А кроме нашего брата, есть очень немало людей, наделенных дремлющим или слабым даром: всевозможные колдуны, ведьмаки, оборотни, травники, лекари…
— Не продолжай! — взмолился
— Потому кусать людей не советую, — с не менее голодной улыбкой, нежели недавний взгляд гостя договорила Ольга. — Для вашей же пользы. Что касается меня, то во время странствий приходилось питаться и змеями с лягушками. Ничего так, курятину напоминают.
На несколько мгновений над столом и всем залом немалым повисла тишина, а потом грянул дружный хохот.
— А что такое кур-и-ятина? — подражая ее коверканью, поинтересовался Горан, словно сам не знал.
— Нелетающая птица. Люди разводят курей ради мяса и яиц, которые они сносят, — ответила Ольга, не имея в виду ничего особенного, но смех грянул с новой силой, аж тарелки и кубки подскакивать над скатертью принялись.
Гость, припомнивший о неудачной трапезе своего предка, изменил цвет кожи на пурпурный и, промямлив извинения, поспешил отсесть.
— Я сказала что-то не то? — спросила Ольга, чуть погодя.
— Ну мало ли… кто в кого во время брани оборачивается. Я вот — в змия крылатого, — проговорил Горан, посмеиваясь, и принялся объяснять:
— Помесь жабы с курицей в сарай величиной, вот кем становится наш сотрапезник и твой собеседник, — и снова захохотал. Ольге пришлись ощутимо наступить ему на хвост, чтобы привлечь внимание. Горан шумно выдохнул и замолчал.
— Я точно не обидела его? — спросила Ольга, но ответил ей другой гость:
— О, чаровница, не тревожься! Он не из тех, кто обижается на веселую шутку! — заметил полупрозрачный юноша с белыми волосами и взглядом сокола. — В некотором роде он собирался укусить тебя словесно. Теперь же, когда ты не только избежала клыков, но и цапнула в ответ, не будет приятеля, более верного тебе!
— Будет, — ревниво заметил Горан и перевил свои пальцы с пальцами Ольги, шепнув практически неслышно: — Хвост — наиболее чувствительное место, ты не знала?
Ольга вздрогнула. Этот самый хвост, все еще прижатый, изогнулся и принялся тереться о ее ногу, пополз вверх… — пришлось немедленно выпустить. Ольга лишь понадеялась, что не изменилась в лице и никто не заметил творящегося под столом.
— Так как насчет крылышка?
Ольга кивнула, не до конца расслышав вопрос, потому что проклятый хвост не убрался, а продолжил движение, медленно оплетая ее ногу и… кажется, удлиняясь. И хотелось бы разозлиться на это, да почему-то не выходило.
Горан хлопнул в ладоши, и перед ней поставили большущее блюдо. Лежащим на нем огромным крылом — истекающим соком, с хрустящей корочкой и в соусе из синих кисло-сладких ягод — получилось бы накормить дружину.
— Раз я делю с тобой сражения, мой Горан, — заметила Ольга, берясь за столовые приборы, — то и ты приди мне на помощь и раздели трапезу.
— Прекрасные слова, — похвалил кто-то из сотрапезников.
— С радостью, моя чаровница, — откликнулся Горан.
Мясо оказалось вкусным.