Олигархи. Богатство и власть в новой России

Хоффман Дэвид

Вместо наличных денег три банкира предложили государственные краткосрочные облигации (ГКО) на сумму 370,2 миллиона долларов и сказали, что положат в Центральный банк еще 82 миллиона долларов наличными. Но и Кох, и Чубайс отвергли ГКО. Их могли устроить только наличные деньги. Тем самым они практически сказали, что российское государство не примет в качестве залога при проведении аукциона свои собственные облигации. Это означало, что три банкира выбыли из игры. “У нас имелись наличные деньги, — сказал мне позже один из вице-президентов Ходорковского. — Мы были уверены в том, что у наших конкурентов наличных денег не было”.

Даже не зная о секретной миссии с целью лишить их инвестора, банкиры были в ярости от действий Ходорковского. Им было известно, что банк МЕНАТЕП одновременно выступает в качестве организатора и участника аукциона, что уже было неправильно. Но они подозревали также, что МЕНАТЕП имеет возможность предложить наличные благодаря близким

связям с правительством и с самим ЮКОСом. Они знали, что Ходорковский получал крупные ссуды от Министерства финансов, пользовавшегося услугами его банка, и что крупнейшим клиентом Ходорковского было федеральное правительство. Трое банкиров открыто выступили против другого магната, что случалось редко, потребовали, чтобы аукцион по продаже ЮКОСа был отложен, и обрушились на Ходорковского с шквалом обвинений. Они угрожали даже продать все свои ГКО и подорвать рынок государственных ценных бумаг. В заявлении, опубликованном 26 ноября 1995 года, банкиры обвинили МЕНАТЕП в отказе от предоставления ранее обещанных инвестиций. Они сказали, что Ходорковский выиграл десятки аукционов, пообещав вложить б00 миллионов долларов в заводы, полученные им в собственность, но деньги так и не вложил. “Практически банком не было выполнено ни одно обязательство”, — заявляли банкиры, говоря о ненасытности Ходорковского, когда дело касалось заводов: фосфатных, алюминиевых, сталелитейных и так далее. Подобные обвинения выдвигались против Ходорковского и спустя несколько лет, когда он приобрел компании на инвестиционных тендерах, не выполнив обещания по инвестициям, ю декабря в интервью, опубликованном в газете “Коммерсантъ-Daily”, Ходорковский сказал, что он не давал абсолютных гарантий на приватизационных тендерах, а направлял письма с обещаниями сделать инвестиции. В одном из примечаний к материалам аудиторской проверки МЕНАТЕПа за 1995 год говорилось, что банковская группа “участвовала в течение 1995 года в инвестиционных тендерах и аукционах “займы за акции”, в результате чего были написаны письма-подтверждения с ожидаемой суммой инвестиций до 1047 359 000 000 рублей. Письма-подтверждения не содержат никаких обязательств”. Но Чубайс твердо стоял на своем. “Ничего не выйдет”, — настаивал он. Чубайс позже предположил, что эти три банка подняли такой шум, потому что хотели заключить сделку с Ходорковским и получить свою долю.

На пресс-конференции, которая состоялась 15 декабря, Чубайс сказал: “Я не хотел бы никого обижать, но, как известно, некоторые банки выбрали следующую тактику: им нужны были аукционы, для участия в которых они не имели денежных средств, чтобы устроить скандал по поводу того, что их заявки были отклонены. Затем, опираясь на эти скандалы, они пытались вести переговоры с победителями аукционов, чтобы получить свою долю. К сожалению, эта тактика хорошо известна, и некоторые банки пользовались ею. Такое случалось”.

Спустя много лет руководитель одного из тех трех банков сказал мне: “Ходорковский покупал ЮКОС на деньги ЮКОСа. Они не платили налоги и решили аккумулировать средства, а потом решить, что делать с налогами. Вот что нас злило, я бы даже сказал, бесило. Компанию просто украли”.

Наступил момент, когда президент “Альфа-банка” Петр Авен пришел к Чубайсу. Они были старыми знакомыми. Авен присутствовал при первой встрече Чубайса с Гайдаром и был министром в правительстве Гайдара. Несмотря на просьбы Авена, Чубайс не пошел на уступки в вопросе использования ГКО в качестве залога. Трем банкирам не повезло. Чубайс и Авен поссорились из-за аукциона по ЮКОСу. Чубайс сказал мне позже, что его главной заботой в то время было получение наличных денег для бюджета. “Можно заявлять, что Ходорковский использовал не те деньги, — добавил он, — что он использовал деньги самого ЮКОСа, что он использовал деньги со счетов Министерства финансов, что его источники были сформированы неправильно. Но мои критерии были просты: помимо всех политических соображений, я отчаянно нуждался в наличных деньгах для бюджета”.

Чубайс получил деньги, но где их нашел Ходорковский? Ответ неизвестен. К этому времени Ходорковский имел финансовую и политическую сеть, которая простиралась по всей России и за границей. Хорошие отношения с Муравленко, президентом ЮКОСа, у него установились до аукциона, и Муравленко помогал Ходорковскому настраивать правительство против иностранных инвесторов. Но неизвестно, имел ли ЮКОС такие деньги — движение больших сумм денег часто скрывают с помощью подставных компаний и они не фигурируют в официальных годовых отчетах и документах по итогам ревизий. Ходорковский сказал, что взял деньги в долг у других магнатов. “Смоленский дал нам деньги, “Мост-банк” дал нам деньги”, — сказал он и добавил, что банк МЕНАТЕП позаимствовал деньги также у нескольких оборонных предприятий, с которыми сотрудничал в прошлом [38] . “У ЮКОСа в тот момент были долги по заработной плате, задолженность по заработной плате за шесть месяцев, у них вообще не было денег”, — утверждал

он.

38

Как показывают результаты аудиторской проверки, МЕНАТЕПу в то время принадлежало 12 процентов банка Смоленского.

Кох позже намекнул, что Ходорковский действительно использовал свои связи с ЮКОСом, чтобы взять в долг наличные деньги на покупку ЮКОСа. Он предположил, что Ходорковский обещал за кредиты будущие поставки нефти. “Три банкира не могли собрать столько денег, сколько могли получить ЮКОС и МЕНАТЕП, например, за нефтяные фьючерсы, — писал Кох. — Все становится возможным, когда такая нефтяная компания объединяет силы с крупным банком. Это злило некоторых людей, которые повторяли словно заклинание: “Если бы мы только могли отделить ЮКОС от банка МЕНАТЕП” и тому подобное. Но стратегические союзы не противоречат закону и играют положительную роль”.

8 декабря Ходорковский получил свой приз. Его подставная компания “Лагуна” заплатила 159 миллионов долларов, всего на 9 миллионов долларов больше стартовой цены, за 45 процентов акций ЮКОСа. Он одержал победу и на инвестиционном тендере, предложив за 33 процента акций всего на 125 тысяч долларов больше стартовой цены, составлявшей 150 миллионов долларов.

В тот же день, когда состоялся аукцион по продаже ЮКОСа, Потанин приобрел еще одну нефтяную компанию, “СИДАНКО”, получив 51 процент акций за 130 миллионов долларов. Два нефтяных генерала, Алекперов и Богданов, также приобрели на залоговых аукционах пакеты акций своих компаний, “ЛУКойла” и “Сургутнефтегаза” соответственно. Сургутский аукцион стал особенно ярким примером того, как идеалы Чубайса — открытость и конкурентность — игнорировались на практике. Сургутское руководство заранее предупредило чужаков, чтобы те не участвовали в аукционе. В день проведения аукциона аэропорт в Сургуте был закрыт, чтобы другие претенденты не могли прилететь и купить часть компании. Они и не купили ^{382} .

Последний нефтяной приз года достался Березовскому. Летом 1995 года их пути с Каданниковым, директором АвтоВАЗа и давним партнером по ABBA и сделкам с “жигулями”, резко разошлись. Каданников, столкнувшись на заводе с растущими долгами и задолженностями по зарплате, неожиданно потребовал от ЛогоВАЗа выплаты огромной суммы за тысячи автомобилей, поставленных ранее. Березовский и бровью не повел. Ему нужно было срочно найти 4 миллиона долларов, и он нашел их, продав часть ЛогоВАЗа. 22 июня 1995 года он расплатился с заводом. К этому времени Березовский поднялся на более высокий уровень. Он контролировал счета “Аэрофлота” и стал владельцем телевизионного канала ОРТ, а теперь хотел получить свою долю при распродаже нефтедобывающей промышленности.

Юлий Дубов рассказал мне однажды, что Березовский мог по-настоящему действовать только в кризисной ситуации. Березовский обычно начинал думать о том, что делать, через десять минут после наступления крайнего срока. “Он — один из тех людей, которые чувствуют себя спокойно и комфортно только в чрезвычайных ситуациях, в которых любой другой человек почувствовал бы себя не в своей тарелке”, — рассказывал мне Дубов. Он описал Березовского как одного из тех, кто никогда не отдыхает, чья энергия меняет все вокруг, кто и минуты не может усидеть на месте ^{383} . Именно такой Березовский в конце лета — начале осени 1995 года ворвался на распродажу по схеме “займы в обмен на акции”.

Он воздействовал на Кремль, чтобы в срочном порядке получить новую, вертикально интегрированную нефтяную компанию “Сибнефть”, которой принадлежал самый крупный и современный российский нефтеперерабатывающий завод в Омске, и сибирское производственное объединение “Ноябрьскнефтегаз”. Как вспоминал Коржаков, доводы Березовского сводились к тому, что ему нужны доходы от добычи нефти для финансирования телевизионного канала. “Я не очень хорошо разбираюсь в экономике”, — сказал Коржаков, объясняя, почему поддержал его. По словам Коржакова, он вместе с одним из главных помощников Ельцина позвонил губернатору области и министру энергетики, чтобы “замолвить слово за Березовского” ^{384} . Хотя Коржаков и не разбирался в экономике, он явно упивался властью. “Березовскому просто необходимо было мое согласие. Если бы я получил со стороны сигнал, что Березовский создает нефтяную компанию, то быстро бы с ним разобрался”, — сказал позже Коржаков ^{385} . 29 сентября 1995 года Ельцин подписал указ о создании “Сибнефти”, шестой по величине нефтяной компании России. С помощью Коха (который составил необходимый документ для Березовского ночью, чтобы успеть к установленному сроку, истекавшему на следующий день) контрольный пакет акций “Сибнефти” был поспешно выставлен на аукцион “займы в обмен на акции”. Аукцион был назначен на 28 декабря 1995 года и должен был стать последним. Стартовая цена равнялась 100 миллионам долларов.