Оливер Кромвель

Ковард Бэри

После захвата Дрогеды и Вексфорда войска Кромвеля не имели успеха. Оправдание «злобы» в Дрогеде, данное Кромвелем, использовалось при бомбардировке Хиросимы в 1945 году и после состояло в том, что «это направлено на то, чтобы предотвратить пролитие крови в будущем», внушая ужас другим гарнизонам и принуждая их сдаваться без боя [135] . Это случалось не всегда. По мере того, как армия Кромвеля продвигалась из Дублина на юг после захвата Дрогеды и Вексфорда, гарнизоны в Данкэнноне и Уотерфорде успешно выдерживали бой в ноябре и декабре. Его армия была опустошена дизентерией: «каждую ночь около десяти человек заболевают», — писал он 19 декабря и сам тоже «беспокоился о своем здоровье» [136] . Позже, весной, 27 апреля 1650 года, он потерял около 2000 солдат при попытке взять Клоунмел на юго-востоке Ирландии. Айртон назвал эго бедствие самым тяжелым «из всех когда-либо переносимых нами как в Англии, так и здесь» [137] . Несмотря на эти препятствия и потери, когда Кромвель уехал из Ирландии в мае 1650 года, он уже подавил остатки ирландского сопротивления. Однако это случилось не только благодаря его усилиям. Например, победа полковника Майкла Джойса в Рэзмайнесе 2 августа 1649 года до прибытия Кромвеля в Ирландию, заставила роялистского командующего в Ирландии Джеймса Батлера, графа Ормонда, отказаться от открытых боевых действий и перейти к партизанской войне, оставив лишь гарнизоны в городах, которые только и сопротивлялись Кромвелю. Подчиненные Кромвеля также внесли значительный вклад в достижение победы, особенно Роберт Бойль, лорд Брогхил, младший сын графа Корка, чьи англо-ирландские предки-протестанты подготовили почву для того, чтобы многие протестантские роялисты на юго-западе Ирландии помогли

делу Кромвеля зимой 1649—50 гг. Кроме того, пагубные разногласия между противниками Кромвеля в Ирландии тоже способствовали их поражению. Тем не менее, именно Кромвель получил, когда вернулся в Англию, лавры героя на церемониях в Хаунслоу-Хит и в Гайд-Парке 1 июня 1650 года и официальную благодарность от Палаты Общин 4 июня.

135

Abbott, vol. II, p. 127.

136

Abbott, vol. II, p. 176.

137

Quoted in P.J Corish, «The Cromwellian conquest, 1649 — 53» in T.W. Moody, F.X. Martin and F.J. Byrne, (eds) A New History of Ireland, ii, Earley Modern Ireland 1534–1691 (Clarendon Press, 1976), p. 347.

«Теперь ирландцам стыдно, —

писал Марвел в поэтическом восхвалении, —

Увидеть себя покоренными за один год,

Так много может сделать человек,

Который и действует, и знает.

Они могут подтвердить наши лучшие похвалы о нем,

И несмотря на поражение признать,

Какой он хороший, какой справедливый,

И достоин высшего доверия;

И, однако, он правит не слишком жестоко,

А действует в рамках закона.

Он тот властитель,

Которому будут охотно подчиняться» [138] .

138

Andrew Marvell, An Horation Ode Upon CromwelVs Return from Ireland.

Ирландский опыт Кромвеля не ограничился увеличением легенд о нем как непобедимом полководце и спасителе республики. Увиденное оказало большое влияние на его политическое развитие. Он вернулся из Ирландии более, чем когда-либо сознающим, как надо обустроить церковные дела в Англии. Он считал, что «вся структура управления» в Ирландии разрушилась и что «Ирландия была чистым листом бумаги» — страной, в которой можно произвести религиозное преобразование общества, как оно ему виделось. Здесь также была возможность исправить законы, чтобы осуществлять «правосудие среди этих бедных людей честно, не разорительно и исключительно для их пользы» и добиться социальной справедливости — защитить простых людей от «тирании и угнетения их лендлордами, сильными мира сего, и содействовать их праведной жизни» [139] . Но главной заботой Кромвеля, как можно было увидеть из его обхождения с ними, были не ирландцы. С чисто английским высокомерием он объявил ирландскому духовенству в январе 1650 года, что он прибыл в Ирландию «(промыслом божьим), чтобы поддержать и сохранить блеск и славу английских свобод в стране, где мы имеем несомненное право сделать это» [140] . Реформацию Ирландии Кромвель видел как «хороший пример даже для самой Англии», и, когда он вернулся в Англию, он с восторгом рассказывал Эдмонду Ладлоу о «своем намерении приложить все возможные усилия для совершения реформации духовенства и права» в Англии по типу проведенной в Ирландии [141] и пообещал Лилборну «впредь все свои силы и интересы, которые у него только были, положить на то, чтобы Англия наслаждалась настоящими плодами всех обещаний и заявлений армии» [142] .

139

Abbott vol. II pp. 187, 273.

140

Abbott, vol. II, p. 325.

141

Abbott, vol. II, p. 273.

142

Abbott, vol. II, p. 277.

Пребывание Кромвеля в Шотландии в 1650–1651 гг. укрепило его радикальные взгляды. Главное отличие этих двух кампаний, где это касается Кромвеля, в его отношении к ирландцам и шотландцам. Он не сомневался в необходимости войны с шотландцами. В течение нескольких месяцев Палата Общин убеждала его вернуться из Ирландии для подготовки к встрече угрозы с Севера, которая стала реальной в апреле 1650 года, когда Карл Стюарт пришел к соглашению с шотландскими властями. В июне Карл прибыл в Шотландию, дав клятву верности Ковенанту, что угрожало вторжением шотландцев в Англию и началом третьей гражданской войны. Кромвель понимал: гораздо лучше вести войну «внутри другой страны, (чем в) нашей собственной» [143] и, когда Ферфакс отказался возглавить войско для превентивного удара по Шотландии, Кромвель 20 июня принял этот пост с Джоном Ламбертом и Карлом Флитвудом в качестве помощников. Все же существует небольшое основание для сомнений в его повторном заявлении, что «мы хотим и стремимся избежать крови» в Шотландии [144] . Во время первой гражданской войны он был вынужден бороться с религиозной нетерпимостью шотландцев, по признавал, что существовало «единство духа» религиозного протестанства у англичан и шотландцев. Во время второй гражданской войны он пресек вторжение шотландцев, но допускал, что некоторые шотландцы были против этого вторжения и являлись «христианами и людьми чести». Что удержало Кромвеля от карательной акции, подобной той, какую он предпринял в Дрогеде и Вексфорде, так это то, что у власти в Шотландии находились именно эти люди. Однако он приложил много усилий для пропаганды победной кампании, сулящей разгром шотландцев на поле боя. Поток широко растиражированных заявлений и писем мог дать надежду на уход шотландцев из вооруженной оппозиции, поскольку они разделяли с англичанами общее протестантское наследство. «Мы принимаем и готовы принять столько, сколько будет угодно Богу. Разве мы ваши враги, если не идем вашим путем? Что из того, что наша религия облечена в ту или иную форму?» — взывала Декларация армии из Ньюкасла в июле 1650 года словами, не многим отличными от слов декларации, посланной ирландскому духовенству шесть месяцев назад [145] . «Я умоляю вас из сострадания к Христу, подумайте: возможно, вы ошибаетесь» — с претензией на монопольное владение религиозной истиной взывал Кромвель к Шотландской Генеральной Ассамблее 3 августа 1650 года [146] . После того, как его армия пересекла границу Шотландии, он продолжал верить, что шотландцы были «людьми, чтущими имя Бога, хотя и обманутыми и — с этой точки зрения — предложили ли мы достаточно любви таким людям?» [147] . Даже после его громкой победы в Данбаре он продолжал кампанию завоевания сердец и умов шотландцев, используя теперь их поражение как доказательство божьего упрека, направленного им. «Последний полученный вами удар является следствием богохульных решений и управления», — сказал он коменданту Эдинбурга 12 сентября. «В душе мы, во имя Иисуса Христа, страстно желаем религиозной реформации в Шотландии» [148] . Он также принял участие в очных дебатах с шотландским пресвитерианскими богословами в Глазго и Эдинбурге. «Нас снова и снова отвергали, — писал он Айртону в сентябре, — однако мы все равно уверяли их, что любим их, как себя». Он продолжал надеяться, что пропагандистская кампания будет иметь успех [149] .

143

Abbott, vol. II, p. 270.

144

Abbott, vol. II, p. 325.

145

Abbott, vol. II, p. 285.

146

Abbott, vol. II, p. 303.

147

Abbott, vol. II, p. 325.

148

Abbott, vol. II, p. 339.

149

Abbott, vol. II, p. 327.

Возможно, это помогает объяснить, почему военная деятельность Кромвеля в Шотландии иногда была (как писал С. Р. Гардинер) «прерывающейся и нерешительной» [150] ,

что часто использовал шотландский командующий Дэвид Лесли. Обычно это опровергается ссылкой на несомненно ошеломляющую победу Кромвеля в Данбаре 3 сентября, когда его противники под руководством Лесли числено превосходили его силы в два раза, и накануне сражения Кромвель так боялся поражения, что даже подумывал отвести свои войска от Данбара морем. Однако, он опрокинул эти ожидания своего сокрушительного поражения, неожиданно взяв инициативу и проведя атаку на шотландцев рано утром 3 сентября; было убито (по его собственной оценке) 3000 шотландских солдат и взято в плен 10000. Данбар (как будет видно) оказал решающий эффект на политическую карьеру Кромвеля; однако он был не столь важным для победы Англии над Шотландией. В течение нескольких месяцев после Данбара главные военные планы Кромвеля (снова сразиться с войсками Лесли) сорвались. Подчиненный- Кромвеля Джон Ламберт имел гораздо более последовательный успех и в двух случаях спас дело Англии после ошибок Кромвеля: 2 ноября 1650 года за неудачной попыткой Кромвеля навязать бой западным ковенантам в Гамильтоне последовала победа там Ламберта через два дня, что передало западный Лаулэндс в руки англичан, и в июле 1651 года, после того как Кромвель не смог принудить к сражению шотландскую армию, Ламберт это сделал под Инверкейтингом в Файве, уничтожив 2000 и взяв в плен около 1500 человек. Как и в Ирландии, завоевание Кромвелем Шотландии во многом было обязано действиям его подчиненных и разногласиям среди противников. Совсем не ясно, планировал ли Кромвель после Инверкейтинга стратегию, которая заставила армию Лесли двинуться на юг в Англию [151] . Он, конечно, чувствовал неизбежность нападок в Палате Общин из-за совершенных им тактических ошибок. Но стратегия, если это было так, сработала. Его угрожающее движение на юг за Лесли и соединение с Джоном Ламбертом и Томасом Харисоном принесли решающую победу над Карлом II и шотландцами у Ворчестера 3 сентября 1651 года.

150

S.R Gardiner, History of the Commonwealth and Protectorate (reprint edn, Windrulu Press, 1988 — 9, 4 vols), vol. I, p. 280.

151

См. письма Кромвеля к спикеру Палаты Общин, оправдывающие его тактику, которая может «тревожить умы некоторых людей», 4 августа 1651 года. Abbott, vol. II, p. 444.

Можно спорить по поводу того, является ли военная репутация Кромвеля полностью заслуженной; однако не существует какой-либо информации о драматических воздействиях, оказанных на него военными победами. Они были источником оптимизма, так как он не сомневался, что победы были одержаны с божьей помощью, дававшей ему огромные преимущества. После победы в Данбаре «Оливер был движим божественным побуждением. Он так много смеялся, как будто был пьяным, и его глаза искрились воодушевлением», — сказал один свидетель [152] . «Данбар, — ликовал Кромвель, — был признаком одной из самых замечательных милостей божьих, оказанной Англии и ее народу… это невыразимая доброта Господа» [153] . Его вера в провидение возродилась. «Моя слабая вера была поддержана», — писал он в одном из редких сохранившихся писем своей жене после Данбара [154] . Сражение при Ворчестере произошло, как и в Данбаре, в его «счастливый день» 3 сентября, и это было «очень великой милостью, которую мог оказать только Он» [155] . Однако военные победы были также источником и великого динамизма Кромвеля, как и его оптимизма. Он считал необходимым оплатить Богу его благодеяния. «Как мы должны вести себя после таких милостей?» — спрашивал он преподобного Джона Коттона в Бостоне, в Новой Англии [156] . После Данбара он дал свой самый точный ответ на этот вопрос: «Мы, служащие вам, просим вас не приписывать это нам, а только Богу», — писал он спикеру Палаты Общин 4 сентября 1650 года.

152

Записано Джоном Обри, который сказал об этом так: «Один, кого я знаю и кто присутствовал» в Данбаре. Abbott, vol. II, p. 319.

153

Abbott, vol. II, p. 324.

154

Abbott, vol. II, p. 329.

155

Abbott, vol. II, p. 461.

156

Abbott, vol. II, p. 483.

«Мы, Его народ, все больше молимся за вас… Отрекаемся от себя, но принадлежим вашей власти, и одобряем вас в обуздании гордости и наглости, так как это нарушает спокойствие Англии, под каким бы правдоподобным предлогом это не было; облегчите угнетенных, услышьте стоны бедных заключенных в Англии, пожалуйста, исправьте злоупотребления всех видов; и если будет хоть один богатый за счет множества бедных, это не будет республикой» [157] .

После своей последней победы в Ворчестере 3 сентября 1651 года Кромвель вернулся в Вестминстер с решением нажать на «охвостье» с тем, чтобы оно стало средством для такой реформации.

157

Abbott, vol. II, p. 325.

После Ворчестера

Ссылаясь в последующие годы на свое возвращение в Вестминстер в сентябре 1651 года, Кромвель обычно подчеркивал огромные ожидания реформации, имевшиеся у него тогда, и его глубокое чувство разочарования тем, каким образом были разбиты эти надежды.

«После того, как Бог не только осуществил дела в Ирландии и вручил Шотландию, но и так великолепно явил себя своим людям в Ворчестере… у парламента была возможность дать людям урожай всего их труда, крови и сокровищ и установить должную свободу в гражданских и в духовных делах… и было больно видеть, какой вред благополучию и благонадежности страны наносит отсутствие прогресса в этом отношении» [158] .

158

Abbott, vol. II, p. 5.

Кромвель не подчеркнул, что в течение долгого времени после Ворчестера он был не только активным защитником религиозной реформации. Как и в 1647 году одной из его главных целей было сделать религиозную реформацию чистыми средствами, приемлемыми для парламентских групп. Однако как бы то ни было, теперь его задача была еще труднее, чем в 1647 году. Не только из-за того, что «Прайдова чистка» не оказала значительного влияния на непреодолимый консервативный политический и социальный характер Долгого парламента (частично, благодаря деятельности Кромвеля в 1648–1649 гг.), но и потому, что очень возросла с 1647 года его ненависть к армии. По мнению многих членов парламента, армия выступала как самостоятельная сила против законной власти, а также обеспечила цареубийство. Реформистские предложения Кромвеля вследствие этого страдали от их ассоциирования с ненавистной армией.

Несмотря на его отсутствие в Вестминстере в течение такого продолжительного периода сомнительно, что Кромвель не был хорошо осведомлен о существовавшем там враждебном климате по отношению к армии и реформе. Во время своей военной кампании он получал регулярные отчеты от корреспондентов о медленном прогрессе «охвостья» в деле реформы. Даже штатские республиканцы в «охвостье», например, Генри Мартен и Томас Челонер, разделяли враждебное отношение к армии и направляли силы на коммерческие и внешние дела. Они «не будут страдать ради того, чтобы сделать вещи, которые так просты, что могут совершиться сами», — писал Генри Вэйн-младший Кромвелю в августе 1651 года [159] , а другие корреспонденты жаловались, что несмотря на утверждение «Акта терпимости» 27 сентября 1650 года, который отменял законы, заставлявшие посещать государственную церковь, в «охвостье» поставили особое ударение на репрессивные меры, например, «Закон о богохульстве» (апрель 1650 год) и «Закон о супружеской неверности» (май 1650 год), которые отразили параноидный страх «охвостья» перед веротерпимостью и выразились обвинением религиозных «сектантов» в чрезмерной религиозной и сексуальной распущенности. Закон «О супружеской неверности» заходил так далеко, что даже предписывал смертельное наказание за такое преступление. После Данбара единственной реформаторской мерой в области права, которая была принята, являлся акт, вводивший судопроизводство по соответствующему английскому закону; это подтверждало жалобы Кромвеля Лилберну в июне 1650 года о том, что «сыновья Зеруйя все еще слишком сильны для нас, и мы не можем упоминать о реформации права, но они сейчас выкрикивают, что мы намереваемся уничтожить собственность» [160] .

159

Quoted in Worden, Rump, p. 261.

160

Abbott, vol. II, p. 273.