Оллвард. Разрушитель судеб
Шрифт:
Из коридора донесся скрип засова, который в тишине прозвучал как раскат грома. Потом звякнули ключи и забряцала чья-то броня. В темноте эти звуки сливались в некое подобие жуткой мелодии.
Дом напрягся и покрутил запястьями, в очередной раз проверяя на прочность старое железо и крепкую сталь.
Сигилла прижалась лицом к решетке, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в этой кромешной тьме. Ее большие руки сжимали прутья так крепко, что побелели костяшки.
Темницу снова озарили отблески факела, которые становились все ярче по мере того, как неизвестные
Не две пары сапог, как обычно, а…
Дом округлил глаза.
Он показал Сигилле семь пальцев, надеясь, что в нарастающих отблесках огня она сможет увидеть его жест. Сигилла мрачно кивнула и отодвинулась от решетки, стараясь лишний раз не греметь оковами. Оказавшись у дальней стены, она намотала железную цепь на руку так туго, как только смогла. Лучшее оружие, какое у нее сейчас имелось – не считая собственных кулаков.
Дому оставалось лишь ждать. Он снова сглотнул слюну, приподнял подбородок и сжал зубы, приготовившись кусать врагов, если придется.
Когда отблески света завернули за дальний угол коридора, Дом понял, что к ним приближаются два факела. Впереди шли знакомые им стражники, а за ними следовали четыре солдата. Эти мужчины были не тюремщиками, а рыцарями дворцового гарнизона. Один из них нес на плече нечто темное, похожее на мешок с грязным бельем.
Дом не обратил на них особого внимания: он устремил взгляд к замыкавшей процессию фигуре.
Посмотрев на Древнего, Ронин усмехнулся. Белое лицо мага сияло в темноте, а одежды пламенели яростным оттенком алого. В ушах Дома снова застучала кровь, а весь мир как будто накренился.
– Доброе утро, – сказал маг, приблизившись к камерам. – Вы знали, что сейчас утро?
Несмотря на бушевавшую в нем злость, Дом испытал прилив мрачного удовлетворения. Ронин прихрамывал и шел неровной походкой, тяжело опираясь на трость. Какой бы магией он ни обладал, ее оказалось недостаточно, чтобы исцелить себя от того, что три недели назад сделала с ним Вальтик. В ушах Дома до сих пор стоял глухой хруст сломанной кости.
Дом сделал прерывистый вдох.
– Приведи сюда Таристана.
Смех мага жестким эхом отразился от каменных стен.
– Домакриан, я понимаю, что нынешнее положение для тебя в новинку, – ухмыльнулся красный маг, проходя мимо его камеры. – Но теперь ты пленник принца Древнего Кора. Отныне тебе никогда не представится шанса что-либо требовать.
– Вы трусы, все вы без исключения! – рявкнул Дом, выгнув шею, насколько это позволял ошейник.
Сигилла, по-прежнему сидевшая у дальней стены камеры и сжимавшая в руке цепь, смотрела на мага полным ненависти взглядом. Ронин же старался стоять в середине коридора, вне пределов ее досягаемости.
Дом скривился.
– Каково это, когда тебя переигрывает девочка-подросток? В очередной раз?
Ронин замер на месте, и его белая, как молоко, рука инстинктивно дернулась. Опираясь на трость, он с явным усилием развернулся к нему лицом. Дом заметил под его рукавом очертания чего-то наподобие
– Не сказал бы, что меня переиграли, скорее, мне просто не повезло… – раздраженно начал он, но потом резко замолчал и рассмеялся, покачав головой. Он провел рукой по тонким светлым волосам, приглаживая сальные пряди. – Нет, я не стану злорадствовать. Такое поведение не подобает тому, кто является магом и левой рукой Расколотого Короля.
«Значит, Таристан Его правая рука», – подумал Дом, чувствуя, как по коже поползли мурашки.
Смятение Древнего явно доставило Ронину удовольствие. Он улыбнулся еще шире – Дому показалось, что голова мага вот-вот треснет, – и со зловещим видом шагнул к бессмертному. Тюремщики тем временем подошли к пустой камере и вставили в замок ключ.
– К тому же, – вкрадчиво произнес Ронин, не переставая улыбаться, – мы все знаем, кто мозг вашего отряда. – Он согнул палец, подавая знак одному из рыцарей. – Но теперь от нее мало пользы.
Дом почувствовал, как его тело цепенеет, а в жилах стынет кровь.
Словно сквозь туман, он услышал рычание Сигиллы. Она ударила кулаком по решетке и прокричала что-то на темурийском: то ли проклятие, то ли угрозу. Ее рев эхом отразился от каменных стен и железных прутьев, но все было тщетно.
Рыцарь, через плечо которого был перекинут мешок, зашел в пустую камеру. Остальные солдаты молча следили за ним. Ронин же не сводил глаз с Дома, его взгляд пронзал, как острая игла.
Время замедлило ход, когда рыцарь скинул ношу с плеча. Мешок не был завязан, поэтому его содержимое с легкостью выпало наружу.
На холодный пол выкатилась Сораса Сарн. У Дома закружилась голова.
Ронин рассмеялся. Этот звук напоминал звон разбивающегося стекла.
– Если честно, я ожидал большего от убийцы-амхара.
Внутри Домакриана что-то надломилось так же, как землетрясение раскалывает гору. Теперь он знал одну только ярость, один только гнев. Он ничего не чувствовал. Не чувствовал даже то, как сдавливавшие ему запястье цепи трещат и разламываются под влиянием его силы. Какой бы ни была его бессмертная душа, она полностью растворился, и Дом уподобился дикому зверю. Помимо собственного сердцебиения, он слышал шесть других, учащенных от ужаса. Рыцари и стражники смотрели на него, как на чудовище; их расширившиеся глаза сияли в темноте. Сердце Сигиллы тоже неистово колотилось, отражая ее гнев.
Сердце Ронина билось спокойно.
Маг не был напуган.
Дом различал еще один звук: едва слышимый стук другого сердца. Медленный, но размеренный. Упрямо отказывающийся замирать.
– Сораса, СОРАСА! – Вопли Сигиллы отражались от стен. Казалось, они раздавалась со всех сторон одновременно.
Дом потянулся свободной рукой к воротнику и ухватился пальцами за полоску металла.
– Она жива, – сказал он.
Это успокоило Сигиллу, но совсем чуть-чуть.
– Тише, тише, Домакриан, – проговорил маг, покачивая головой взад-вперед, а затем снова согнул пальцы, подавая рыцарям еще один знак.