Оловянная корона
Шрифт:
Чуть поодаль, где угадывался перекресток Пяти Войн, возвышались две гигантские скульптуры. Старик с толстыми щеками и роскошной бородой отводил щитом удар копья молодого полуголого мужчины с жилистыми крепкими руками. Ныне скульптуры были в плохом состоянии - лица загажены птичьим пометом, от одной ноги до другой натянута веревка с мокрым бельем, а причинные места натерты до блеска.
– Мормунт Оттойл и Цирвинг Оттойл, - указал Кристиан рукой учителю.
– Отец Семьи и молодой король. Оба сильные и честолюбивые по-своему. Но сошлись они в другом - каждый хотел провозгласить столицу в свою честь. Пять раз они сходились
– Интересный способ, - согласился Роман Валерьевич.
– И что, они успокоились?
– Можно и так сказать. Цирвинг Оттойл умер от отравления, а Мормунт был осужден и казнен, ибо доказали, что он и отравил короля. Дом Оттойлов пал, и на смену ему пришли Энты. Только никто с тех пор даже не помышлял дать имя столице. Столица она и есть столица.
– Кристиан, откуда ты все знаешь?
– Недалеко от задней стены храма приходские школы для богатых детей. Там часто рассказывали интересные вещи. Если не шуметь, то можно было просидеть под окном почти весь урок.
– Ну ты прям Брэдбери кантийского разлива, - мягко улыбнулся Роман Валерьевич.
Кристиан ничего не сказал. А что тут ответишь, когда учитель опять со своими странностями?
Они проехали высокую, в три человеческих роста, статую усопших Оттойлов, миновали перекресток Пяти Войн, и Веглас окликнул капитана серебрянокрылых.
– Здесь наши пути расходятся, господин Чейн. Теперь вам надо ехать к коменданту Эйкерли, а мы с Кристианом пойдем дальше.
– Мы еще встретимся, Веглас?
– спешился капитан.
– Я бы рад сказать до скорого, но мы не встретимся, - Роман Валерьевич пожал руку сиру Беккери.
– Но, возможно, это и к лучшему.
– Могу я вам чем-то еще помочь?
– Признаться, да. Вы дадите нам восемь топоров и пятнадцать вил.
Капитан подозрительно посмотрел на учителя. Кристиан про себя рассмеялся. Одно дело говорить о вере в общем, и другое, когда это касается тебя. Особенно если приходится еще и за эту веру платить. Похоже, учитель подумал примерно также, потому что опять заговорил.
– Не стоит быть таким жадным, господин Чейн. Через два года вы женитесь на Уэниер Тойри.
– Той самой Тойри?
– затаив дыхание спросил капитан, а Кристиан недоверчиво посмотрел на учителя. Тойри как-никак одна из самых древних фамилий в королевстве.
– Уэниер Тойри, единственной дочке старика Нейтимера Тойри?
– Той самой, - кивнул учитель и протянул руку.
– Капитан, нам надо идти.
Беккери Чейн промешкался еще долю секунды, но все же достал тугой кошель и медленно отсчитал необходимую сумму. Попрощавшись еще раз, учитель с Кристианом направились к центру города, провожаемые сердитыми взглядами серебрянокрылых и растерянным взглядом капитана. Свернув за очередной поворот, они окончательно скрылись из виду.
– Учитель, это правда, что вы сказали?
– Ты о чем?
– О Уэниер Тойри, слава о которой гремит по всему королевству.
– Не знаю уж, как сейчас, но в будущем она не очень известна. Что же до твоего вопроса - то да, это правда. К огромному сожалению, правда. Уэниер Тойри выйдет замуж за Беккери Чейна.
– Почему к сожалению?
– Потому что господин Чейн неплохой человек, хороший
– Если честно, нет, учитель.
– И хорошо. Просто ты не такой, как он. И это очень хорошо.
С каждым новым кварталом к центру столицы постройки становились все выше и богаче. Сначала косые хижины уступили место крепким домикам, а те скромно потеснились перед двухэтажными особняками. Теперь они прошли в Солнечное кольцо - круглую улицу с храмом Трех Богов в самом центре. Кристиан не знал, как назвать местное жилье. Дворцы? Да, наверное, дворцы. Высокие ровные стены с широченными окнами. В них самое настоящее стекло: где-то похуже, где-то получше, но стекло! У каждого дома свой внутренний двор: с пахучими кустарниками или невысокими раскидистыми деревьями. Но самое главное - у каждого дворца своя стража. Своя - значит личная, принадлежащая непосредственно семье, а не нанятая из разномастных наемников. Кристиан лишь успевал замечать гербы на нагрудниках: красный орел, два медных ключа, серая башня на белом фоне, бычья голова напротив грифа, золотое колесо на черной земле, волк с двумя головами.
Волк с двумя головами - это Эейзенги, по преданиям ведущие свой род от двухголового серого хищника. Золотое колесо на черной земле - Эйртри, владельцы плодородной земли к юго-востоку. Красный орел - Чернеры, плохая семья. Их жестокость в поговорки вошла. Два медных ключа - Ферблуны. Богатая фамилия, владеющая двумя огромными провинциями. Причем самыми доходными в королевстве. А вот про серую башню и бычью голову с грифом Кристиан ничего не слышал.
Учитель шел с самым спокойным видом, словно прогуливался по богатому району в столице каждый день. Он не обращал внимания на хамские высказывания стражников в свой адрес, неодобрительные взгляды редких зажиточных прохожих, глумливое хихиканье служанок. Роман Валерьевич твердой походкой так бодро шел к трем шпилям, тянущимся к солнцу, что Кристиан еле поспевал за ним.
Наконец они пробрались на взгорье и оказались у самого большого храма в королевстве. Огромные ворота из тесаного беленого дуба стояли распахнутыми, жрецы в серых рясах и послушники в белых еле ползали без всякого толку взад и вперед, как сонные мухи на солнцепеке, а шпили грозно смотрели на незнакомцев, прибывших явно не молиться или оставить пожертвование.
Учитель, кряхтя, перелез через каменную ограду в треть человеческого роста, растянувшуюся вокруг храма, и пошел вдоль вытянутой стены, не обращая никакого внимания на громкие перешептывания жрецов. "Эх, камнями бы не побили", - подумал Кристиан, но за Романом Валерьевичем последовал.
Они прошли весь храм, даже его заднюю стену, где Дамн заметил скромные, но многочисленные дары. Темного Бога в столице чтили. Это хорошо, значит Проклятым здесь можно жить. Учитель спустился обратно в жилой квартал, только с изнаночной стороны он выглядел немного не так, как с лицевой. Здесь был большой тупик, к которому вела узенькая тропинка от самого храма и мощеная дорожка, тянущаяся кольцом вокруг трех шпилей. За тупиком жил город: скрипели колеса, слышались людские голоса, смех, позвякивание железа, натужное мычание скота. Здесь царили тишина и уныние.