Омаранская сага
Шрифт:
Он огляделся вокруг, затем заметил пол. Это было пыльное, пронизанное паутиной место, куда не заходили даже крысы. Но при плохом освещении он мог видеть, что его недавно посещали, поскольку пыль была потерта. Выругавшись, он повернулся обратно к двери, готовясь к новому штурму, и именно тогда он увидел вырезанные на ней следы. Он представил себе работу убийственной руки, причем недавнюю. Это был символ, личный знак Избавителя, и он это знал. Это был Уоргаллоу! Его враг предвидел этот шаг и приказал одному из своих Верных запереть дверь, пока он вырезал этот знак. Единственный путь эвакуации обратно в крепость был непроходим.
Морндарк избавил себя от дальнейших попыток открыть дверь. Он знал, что Уоргаллоу был слишком предусмотрителен,
Он достиг самой высокой комнаты в башне, и один взгляд через единственное окно сказал ему, что он находится над башенками ближайших башен. Он быстро заперся, хотя знал, что вылом дверей будет вопросом времени. Даже если бы он смог обеспечить себя здесь в безопасности, он бы умер от голода.
Он вытянулся у округлой стены, наполовину слушая, наполовину размышляя. Шли часы, но он все еще ничего не слышал, ни намека на то, что к нему приближаются. Почему нет? У Уоргаллоу было столько времени, сколько ему нужно, но почему бы ему не отбить своего главного врага как можно быстрее? Морндарк улыбнулся. Чтобы заставить меня страдать? Как смешно. Кроме того, мужчина думает не так. Он не верит в пытки. Это ниже его достоинства. Слабость. Он действует согласно своим мыслям, все планируя.
Вопросы пришлось оставить без ответа. Вместо этого он попытался придумать какой-нибудь способ побега. Он знал, что ему не удастся спуститься через башню. Тогда это должно было быть снаружи. Но как? Спуститься по отвесным стенам было бы невозможно, тем более без веревки. У него ничего не было, и здесь не было ничего, что могло бы ему помочь. Двор должен был находиться как минимум на двести футов ниже.
Когда он посмотрел на стропила и коническую вершину башни за ними, ему в голову пришла свежая идея. Возможно, мне не удастся убежать от них, но, возможно, я смогу убедить их, что я сбежал. Когда идея укоренилась, его дух возродился. Он быстро поднялся на ноги и потянулся вверх. Самая нижняя из стропил находилась за пределами его вытянутых пальцев, и хотя он несколько раз прыгнул на нее, он не смог ее ухватить. Он отступил к стене. Комната была не более дюжины футов в поперечнике, и ему едва хватало места для того, что он намеревался сделать. Он бросился к противоположной стене, пробежав по ней две ступеньки и вытолкнувшись наружу и вверх. Его пальцы схватили центральную балку и удержали ее. Кряхтя от усилия, он перевернулся через стропило, покрываясь при этом пылью и грязью. Но он тихо рассмеялся. Через мгновение он пробрался внутрь конуса крыши. Над головой его теперь отделял от внешней среды всего лишь слой плитки. Он нашел один из них, осторожно убрал его и положил на балку под собой. Одну за другой он отодвинул плитки, пока не сделал отверстие, достаточно большое, чтобы через него можно было пролезть.
Он просунул через него голову и плечи и вышел на яркий дневной свет. Солнце было еще высоко, и он решил, что сейчас уже полдень. Отсюда, возле вершины башни, он мог видеть только синий свод наверху, а если поблизости и были башни, то они находились где-то ниже него. Теперь он осторожно начал поднимать убранные им плитки. Он чуть не потерял одну на скате крыши, но его пальцы поймали ее прежде, чем она успела ускользнуть за пределы досягаемости. Надев шляпу на живот, он положил плитку обратно в отверстие, надев ее на ржавые гвозди и зафиксировав на месте. Это заняло у него больше часа, в течение которого он почти ожидал услышать, как под ним сломалась дверь. Но тишина была зафиксирована. Когда он закончил, крыша выглядела почти так же, как и раньше. Из комнаты внизу этого никто не заметил.
Только сейчас он осознал, где находится. Он скользнул по крыше до ее вершины, осторожно выглядывая наружу. Должно быть, это одна из самых высоких башен крепости. Рядом были и другие,
Как долго я могу оставаться здесь? он думал. Сколько дней? Если больше не будет таких бурь, как та, что была ночью, он, возможно, продержится три дня. К тому времени дежурство на этой башне будет ослаблено, и поиски переместятся в другое место крепости. Он мог спуститься и рискнуть проскользнуть мимо них. Три дня и ночи! Но он укрепил свою решимость. Быть по сему. Он устроился на крыше как можно удобнее, благодарный солнечному теплу, и закрыл глаза, сосредоточившись. Он не спал, но напрягал свой ум так, что тело его было до безумия расслаблено, а ближайшее окружение затмевалось, пока он ждал. Он был обучен такому контролю и был в этом мастером, и остаток дня пролетел быстро. Он почти не шевелился, и если бы его заметили, то его приняли бы не за спящего, а за мертвого человека.
Медленно распространяющийся ночной холод вывел его из тишины. Он знал, что ему нужно выполнять некоторые простые упражнения, чтобы не напрягаться, и когда он сел, он оказался в темноте. Он упал, как одеяло, принеся с собой несколько клубов колеблющегося тумана. Он потянулся, перевернулся и выполнил отработанные упражнения. Как и многие другие вещи, они были наследием его бывшего учителя Гренндака, который многому его научил.
После этого он сидел совершенно неподвижно, его глаза привыкли к полумраку, пытаясь найти что-нибудь, на чем можно было бы сосредоточиться. Вместо этого именно уши вознаградили его за концентрацию. Где-то над собой он услышал хлопанье крыльев. Возможно, орел с гор. Было время, когда все птицы, казалось, покинули близлежащие высоты, напуганные силами востока, которые призвали Варгаллоу и его так называемых союзников на войну. Но теперь птицы вернулись. Несмотря на это, услышать его ночью было нечасто. Морндарк прислушался и снова услышал звуки, как будто существо пролетело высоко над головой. И все же он был ближе, снова подумал он, потому что это был громкий, медленный, хлопающий звук, кожистый и непохожий ни на один орёл.
Воздух прямо над ним понесся, как внезапный ветерок, и он пригнулся. Птица пролетела не более чем в футе над ним! Раздраженный, он встал на колени, гадая, не было ли это каким-то ночным нападением. Может быть это сова? Однажды он видел горную сову, огромное существо, размером в половину человека, но даже оно не охотилось на человека как на свою добычу. Возможно, овца или коза.
Пока он старался разглядеть темноту и сгущающийся туман, с другой стороны башни что-то упало. Он слышал, как его когти царапают плитку, но в остальном он молчал. Должно быть, темнота придала ему неправильный размер, потому что шум был странно усилен. Он не знал, искать ли его или затаиться. Но каким бы большим оно ни было, оно, конечно, не могло ему противостоять. Он вытащил из-за пояса короткий меч, который ловко спрятал. Он медленно поднялся на крышу. Мне не будет покоя, — думал он, — пока эта несчастная птица не будет спугнута».
Он достиг вершины только для того, чтобы оказаться лицом к лицу с существом. Крылья у него были раскинуты, как огромный плащ, сквозь ночь, а шея у него была длинная и жилистая, как у рептилии, такая же угольная, как и крылья. Его глаза были алыми, злобными и синевато-бледными, как ненависть, а под ними острый когтистый клюв открылся в безмолвном обещании смерти. Прежде чем он успел среагировать, огромная голова наклонилась, и клюв пронзил его грудь в нескольких дюймах. Он инстинктивно отдернул руку с ножом, но когда он собирался бросить, что-то схватило его за плечи. Боль была мучительной. Он сразу почувствовал, как его мышцы сводит судорогой. Через несколько секунд его стащили с высокого места, подняли с плитки. Он хотел закричать, но его зубы сжались от боли, заглушая ужас, когда его отбросило наружу то, что его забрало. Это было еще одно кошмарное летающее существо.