Он – Дьявол, а я его
Шрифт:
– Это тот же запах? В нём причина?
Молча киваю. Что-то, не поддающееся определению, туго сжимается и замирает под ложечкой. Вдох. Выдох. Вдох. Неожиданно для себя, делаю то, чему меня учил Уолтер: голова и подбородок остаются на месте, – запрокинутой и вверх приподнятым; я лишь опускаю глаза в пол. И в этот самый момент слышу, как Келлан с шипением выталкивает воздух сквозь зубы вместе с тихим утробным рычанием. Вероятно, ему нравится.
Нет. Вне всякого сомнения – нравится.
– Я могу идти, сэр?
Сердце
Келлан молчит. Я не двигаюсь. Помню – нельзя.
Тишина, между нами почти осязаемая. Насыщенная. Свет гаснет.
Подсознательно знаю, что он не отпустит. С ним не бывает просто. Поэтому нисколько не удивляюсь, когда датчики ламп движения снова срабатывают, а пальцы Келлана слегка касаются моего подбородка; большим и средним он гладит его.
Это прикосновение не требовательно и не болезненно, оно просто… приятно.
– Расскажешь?
Не вижу его глаз. Но чувствую, что он продолжает смотреть, изучает, – меня прожигает до нутра. Почти больно.
– Ева… Посмотри на меня.
Он впервые называет меня по имени. Это так… мурашечно.
«Только хозяин вправе дать рабу имя», – помню.
Подчиняюсь. Медленно.
Он выглядит почти демонически в мягком рассеянном свете коридора, с блестящими глазами, тёмными кругами усталости под ними и скульптурно-выделенными высокими углами скул. Красив. Напорист. Неидеален.
«Даже Дьявол процитирует Библию для своей выгоды 1 »
Хорошо, что я начинаю понимать, – тут без вариантов. Он добьётся ответов любым способом. Приставит пистолет к моей голове, но так или иначе, заставит рассказать ему обо всём, потому что всегда так делает.
Контролирует.
Не принимает «нет» за ответ.
В первые секунды мне это кажется, но вместо того, чтобы снова принуждать меня, Келлан указывает в сторону двери моей спальни:
– Я войду?
1
Здесь приведена цитата из компьютерной игры серии Assassin's Creed.
Он формулирует это как вопрос, но я знаю, что на него имеется только один правильный утвердительный ответ.
Я отрывисто киваю.
Мне не хочется с ним бороться. Я устала. Тоже смертельно. Как и он. Впереди – ничего, позади столько боли и унижений, что больше не могу это выносить.
Подчинение больше не кажется мне самой плохой идеей.
Дьявол искушает всех, но только послушный человек искушает Дьявола.
Набираюсь храбрости и захожу в комнату, зная, что он идёт следом. В этот момент почему-то думаю о шоколадной обертке, оставшейся валяться на полу в коридоре. Сейчас Келлан Дагер кажется мне почти человеком.
Глава 3.2
Я слышу, как
Замираю около кровати. Не оборачиваюсь.
Я так остро ощущаю его присутствие: каждой клеточкой, каждым ощетинившимся волоском на коже.
Он останавливается за моей спиной. Не двигается. Не касается меня. Только слышу, как выдыхает… Протяжно. Немыслимо сексуально.
И нервы мгновенно – догола.
Прячусь, как умею, всё так же обнимая себя руками. Взволнованно покусывая нижнюю губу, ладонями растираю покрывшиеся мурашками предплечья.
Больше не могу находиться так близко к нему, поэтому ныряю под одеяло и сразу отодвигаюсь как можно дальше.
Келлан приближается, наклоняется, но лишь для того, чтобы выключить ночной светильник. Я невольно зажмуриваюсь. Теперь могу только слышать.
Он движется.
Шорох одежды.
Отчётливо различим металлический звук стали по дереву, когда он снимает и кладёт портупею с пистолетом на прикроватную тумбочку.
А ещё чувствую, как матрас прогибается под весом Келлана, когда он ложится.
В одной кровати мы не впервые. Однако, сейчас всё иначе – между нами довольно приличное расстояние, которого он старательно придерживается. Так необычно находиться с ним под одним одеялом, но не касаться друг друга.
В одинаковых позах: мы оба лежим на спине, вытянув руки вдоль тела. Это так неестественно.
Я сглатываю. Он выдыхает. Мы оба смотрим в потолок. Не знаю, о чём в этот момент думает он, а я пытаюсь не забыть, почему хочу его ненавидеть.
– Ева…
Когда голос Келлана нарушает тишину, я вздрагиваю. Мы одномоментно поворачиваем головы и смотрим, наши глаза впиваются друг в друга.
Я молчу и лежу так в течение некоторого времени, а потом отворачиваюсь, опять гипнотизируя потолок и пытаясь понять, что, чёрт возьми, это за игра.
По щекам скатываются первые слёзы. Беззвучные. Игнорируя их, я пытаюсь дышать ровно.
Сердце глухо пропускает несколько ударов, прежде чем я прикрываю глаза и говорю:
– Не секрет, что Дядя Виллиам приходил ночами в мою спальню. Он сидел на моей кровати, зная, что я прячусь под ней. Тебе известно об этом.
Дальше страшно озвучивать. Я делаю длинную паузу. Полегче. И выпаливаю фразы залпами:
– Секрет, что это не совсем правда. Он занимался не только этим. Ещё говорил со мной. Вернее, сам с собой. И онанировал.
Гулко сглатываю.
Я не могу двигаться, словно моё сознание проводит на мне удушающий приём. Ломает. Но тело начеку, не расслабляется ни на одно мгновение. В таком эмоциональном перенапряжении всё воспринимается острее, больнее, чувствительнее.
Я предвижу движение Келлана за секунду до, – едва заметное шевеление, его рука тянется к моей, и он переплетает наши пальцы; поглаживает большим мою ладонь. Невесомо, но так ощутимо.