Он – Дьявол, а я его

Гуляева Евдокия

В груди возникает щемящее чувство, пока не поддающееся ни объяснению, ни определению. Хочется дотронуться, рукой провести по его волосам, пригладив их.

Разбудить? Место для сна выбрано им неудачно. Это если мягко сказать.

СТОЯТЬ! ГЛУПЫЕ МЫСЛИ, НАЗАД!!!

Мгновенно разворачиваюсь, чтобы уйти, вот только это моё единственное резкое движение провоцирует ответное его – Келлан тут же выбрасывает руку и останавливает меня, схватив пальцами за лодыжку; в то время, как второй рукой извлекает пистолет из кобуры

наплечной портупеи и направляет на меня.

Испугавшись, вскрикиваю и оборачиваюсь.

Кажется, ещё секунду назад я была абсолютно уверена, что он так устал, что не может пошевелить и пальцем.

Но всё это напускное.

Его цепкий, расстрельный взгляд говорит о том, что он полностью контролирует ситуацию, а напряжение его тела – что физически собран и не упустит момент, если возникнет необходимость.

Страшно. Идеальная тишина, потёмки и теснота коридора пугает до мурашек.

– Келлан, – срывается с подрагивающих губ, – это я – Ева.

Его сильные пальцы крепче обхватывают мою лодыжку, смыкаются вокруг неё. Чувствую, как на коже бьётся пульс чужого тепла. Я шумно втягиваю воздух, а он убирает руку, но за секунду до этого ведёт ею вверх по моей голени до колена, – этакая небрежная ласка, вздымающая все нервные окончания.

Отпускает. Смешно, учитывая, что дуло его пистолета до сих пор смотрит мне между глаз.

Горло сжимается. Пару раз даже размыкаю сжатые губы, но сказать ничего не получается.

Его взгляд путешествует по моему телу, зрачки расширяются. Несмотря на то, что он до сих пор на полу, а я возвышаюсь над ним – чувствую себя побеждённым соперником; более того, не только побеждённой, но и совершенно сломленной, с тем самым привкусом унижения во рту и на губах. Потому что помню.

Жар. Свои ощущения, которые память тут же язвительно подкидывает, будто издевается.

Не забуду, как горло дерёт спазмом, когда он насаживает меня ртом на огромный вздыбленный член. Резко. Одним толчком. До самого упора.

Как я задыхаюсь, давлюсь им.

Как я ничего не вижу. Не дышу. Чувствую только удары. Глубже и глубже.

Как моё мокрое от слёз лицо, его рукой вбивается в пах. Терпкий мускусный вкус оседает на языке.

Как я захлебываюсь слюной, но он совершенно равнодушен.

Удовольствие? Если бы я имела обо всём этом хоть какое-то представление! Судя по всему, он совершенно ничего не чувствовал! Просто наказывал. Таранил. Резко, жёстко, до упора. И каждый такой удар будто раскалывал меня надвое. Всё тело, начиная от горла до самых пяток.

Помню, как вся забита его запахом, вкусом. Вся им перемазана.

Признаю, меня разрывает от самых противоречивых эмоций и ощущений.

Густо краснею, облизывая вмиг пересохшие губы. Шумно глотаю. С трудом справляюсь с приступом паники.

Вижу, слышу, как Келлан со свистом втягивает воздух. Похоже, он тоже

всё помнит, отчего мне становится ещё страшнее.

Глава 3

Меня колотит. Прям натурально.

Только сейчас осознаю, когда прикосновение «кожа-к-коже», что на мне, кроме коротеньких пижамных шорт и маечки, ничего нет. Я обхватываю себя руками, чтобы спрятать предательски затвердевшие соски, которые сейчас торчат вперед не только от озноба.

Во рту пересохло. От страха – не иначе. Инстинктивно пытаюсь облизать губы, но тут же одёргиваю себя, напоровшись на приподнятую бровь Келлана и взгляд его потемневших глаз. Не хватало ещё.

Нервные клетки. Общий сбор.

Я с шумом втягиваю воздух. Наблюдаю, как он плавно ставит пистолет на предохранитель и, без резких движений, медленно возвращает оружие назад в кобуру. Выдыхаю.

– Ты кричала. Почему?

В тишине его голос звучит неожиданно громко, отчего я вздрагиваю. Напрягаюсь.

Он слышал?

Мои сны – это последнее, о чём я хочу говорить с ним. Впрочем, я вообще разговаривать не настроена.

– Я живу эти дни в аду, но сейчас меня изгоняют даже из ада, – у меня из груди вырывается нервный смешок. – Ты отдаёшь меня. Разве этого мало?

Его губы дёргаются, их уголки слегка уходят вверх, напоминая улыбку. Однако едко приподнятая бровь красноречивее всяких слов говорит о том, что мне не следует затягивать с ответом.

– Мне приснился кошмар.

Не без иронии отмечаю, что начинаю привыкать к его обязательно-принудительной манере общения.

Келлан смотрит на меня, а сам тем временем не прекращает поглаживать мою лодыжку; и мне обманчиво кажется, эта часть моего тела занимает его сейчас больше всего.

– Расскажи мне об этом.

– Нет.

– Это не просьба.

Вижу, как мгновенно недовольно поджимаются его губы. Это пугает. Но почти сразу он ухмыляется, хмыкает. Оставляет в покое мою ногу и тянется к собственному горлу. Я перевожу взгляд на его длинные аристократичные пальцы, расстёгивающие медленно и так эротично верхнюю пуговицу рубашки… А, затем, ещё одну. Ощущаю, как краска приливает к лицу, ведь разум и память нельзя отключить по желанию. Увы. Покрываюсь мурашками. Похолодевшими ладонями растираю озябшие предплечья.

Он грациозно поднимается на ноги.

Теперь стоит рядом. Очень близко. Так, что практически нависает надо мной, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Ты забыла все правила, – его низкий голос, пробирает до костей, – что в тебя вбивали.

Я помню, что должна отвести взгляд. Должна! Чёрт возьми!

Не могу.

Нахмурившись, Келлан смотрит мне за спину, как будто что-то или кого-то ищет, и когда его глаза снова встречаются с моими, он спрашивает: