Он – Дьявол, а я его
Шрифт:
– Если не хочешь, чтобы я тебя выеб*л, сведи ноги.
Не успеваю осознать. Однако, понимаю о чём он уже в следующий момент, – его горячий большой член рывком вторгается между моими бёдрами. Без проникновения. Вот только по ощущениям, будто Келлан берёт меня на самом деле.
До невозможности тесно.
Кажется, что он меня просто переломит, когда повторно толкается. Буквально вбивая меня в кровать. Несдержанно. За этим толчком следует третий. Четвёртый. Каждый из них фиксирован короткой паузой, словно намёком, к чему мне следует приготовиться.
Я
Я и предположить не могла, что может быть вот так. Что ощущениями можно захлёбываться. Против воли желать чего-то большего, но одномоментно и ненавидеть это.
Жар его рук оглаживает рёбра, проходится по позвоночнику, спускается к бёдрам. Келлан сжимает их. Сильно. И в следующее мгновение ускоряет темп, выбрасывая из него любое промедление и остановки. Делает толчки быстрыми и жёсткими так, будто вколачивает в меня свою ярость.
Он и правда не входит в меня. Лишь трётся.
Однако, одного этого хватает. Моё тело реагирует. Буквально горит. Ноет. В местах соприкосновения наших тел – плавится. Течёт.
– Не-на-вижу, – произношу ещё раз на надрыве; с рваными выдохами, вторящими грубым толчкам мужских бёдер.
Крепко зажмуриваюсь, когда рука Келлана протискивается между нами и касается моего лона. Кусаю губы. Проклятье! Острым нытьём отзывается клитор, в то время как мужские пальцы разводят мокрые складочки, доводя меня до состояния полного помутнения.
И чем больше я этому сопротивляюсь, тем невыносимее становится.
Борюсь и проигрываю. Позорно. Хоть белыми трусами размахивай!
Сжимаюсь, но оттого лишь острее чувствую каждое его движение. Бесстыдное. Порочное. В то время, как он разгонисто бьёт по мне бёдрами, – сам нежно поглаживает меня там. С пристрастием.
Напряжённый член зажат между нашими телами. Не скользит – долбит. Так плотно, что я ощущаю вздувшиеся на нём вены.
Двигается быстро. Настолько мощно, что с каждым толчком моё тело подбрасывает, и я остаюсь на месте только потому, что Келлан держит. Сохраняет контроль. Тогда как мне кажется, что он меня ломает. Этими ощущениями, своими движениями. Силой этой близости.
Вдох за вдохом и выдохи, вперемешку со стонами.
Чьи они? Мои? Его? Или наши общие?
В ушах шумит от обезумевшего биения сердца.
Всё на полную и до граней.
– Бл*… Давай, кричи громче. – Язык Келлана размашисто проходится по моему уху и прикусывает его мочку: – Как ты меня ненавидишь.
– Иди к дьяволу, – выдыхаю с новым протяжным стоном и конвульсивным содроганием.
Размазав своими пальцами по пульсирующему клитору оргазм, он убирает руку, чтобы вновь обеими ладонями сжать мои бёдра. Быстрее! Жёстче! Между ног словно толстый раскаленный прут, шевелящийся туда-сюда. Дико, на грани боли и жестокости. Раз за разом. Пока горячая вязкая сперма не склеивает внутреннюю сторону моих сомкнутых бёдер.
Затем сразу отпускает меня
Я медленно сползаю с кровати, колени дрожат, что не держат. Сжимаюсь. Утыкаюсь лбом в матрас. Делаю глубокие вдохи, а кажется, будто не дышу совсем.
Один вдох. Второй. Третий. По щекам уже вовсю текут бессильные слёзы.
Мне следует взять себя в руки, но я не могу. Реву. В голос. Громко. Надсадно. Буквально захлёбываясь, сминая в кулаках многострадальную простынь.
ОН же просто уходит, захлопывая за собой дверь, не говоря ни слова.
Глава 2
Спустя час я уже не плачу – обессилев, только хриплю и дышу всё ещё с таким трудом, будто шею сдавливают крепкие мужские пальцы.
Оргазм получила? Значит распишись за последствия.
Унизительно – не всегда больно. Однако, в обоих случаях бывает невыносимо.
Тело чешется от прикосновений. Зарёванная. С липкими от спермы ногами. Голая. Измученная. Я подтягиваю к себе сбитые в кровь коленки и содранными ладошками глажу, жалею их. Едва шевеля распухшими искусанными губами, раз за разом дую на них, словно это есть моя самая серьёзная травма. Право глупо. По-детски.
В душ не идётся. К чему сцарапывать кожу мочалкой, если это ничего не изменит? Ощущение грязи внутри никуда не денется. Оно останется, сколько не отмывайся снаружи. Так и сижу.
Превозмогая жуткую апатию и усталость, я подтираюсь тем, что осталось от платья, на четвереньках заползаю под одеяло и накрываюсь им с головой. Трясёт.
Ночью меня ломает. Видимо температура, потому что я словно в бреду. Мне снится изувеченное лицо того парня – Рэя: его губы, изорванные о твёрдые костяшки кулаков Келлана; кожа ошмётками, сгустки крови; потом звук посыпавшихся зубов на мрамор лестничной площадки. Удары. Хруст. Удары. Сознание наслаивается и в нём мелькают жуткие обрывки воспоминаний детства. Отец. Дядя.
***
На несколько дней Келлан снова исчезает.
Оскара тоже нет. Новый охранник следит за каждым моим движением. Кажется, он уже появлялся перед моей дверью ранее и его зовут Мэйсон.
Дни проходят в дымке рутины. Сплю. Ем. Снова сплю. Однообразие и скука смешиваются со страхом, с которым я больше не хочу бороться. Теперь пробую управлять им. Первый шаг к тому, чтобы расстаться с ним, – признаться в нём самой себе. И теперь каждый прожитый день говорю:
«Да, я боюсь, и это нормально».
После очередного ужина, во время которого я для вида ковыряюсь в тарелке, но почти ничего не ем, уже лёжа в постели, я ловлю себя на мысли, что постоянно думаю о Келлане.
Где он? С кем?
Не хочу знать, сколько он отсутствует, но бессознательно отсчитываю. Три дня. Это семьдесят два часа или четыре тысячи триста двадцать минут.
Я знаю, что этого не следует делать. Я не должна. И всё равно продолжаю считать. Возможно, дело вовсе не в нём, а мне не хватает общения с кем-либо.