Он не хотел предавать
Шрифт:
Чисто как человек был сволочью, на этом мнения сходились, но сволочью своеобразной. «Любил строить из себя папу римского», — охарактеризовал его один водитель. В гараже тоже все были уверены, что Лежнев — свой, русский, но кликуху Француз дали ему именно водители. Оказывается, Лежнев хвастал, будто пару лет работал во Франции таксистом, гонял на таких скоростях, какие никому из местных там и не снились, имел собственный спортивный «феррари».
Вел себя Лежнев заносчиво, считал себя белой костью, но в его манерах и ухватках было нечто такое, что позволило мужикам из гаража выдвинуть собственную версию его прошлого. Между
Мочалов уже собирался уходить, когда по кабинетам разнеслось: «Приехала!» Выглянув в окно, Олег увидел черный лимузин, остановившийся напротив здания управления с таким расчетом, чтобы задняя дверца оказалась точно напротив двери подъезда. Из лимузина вышел водитель в черном костюме и синей рубашке с галстуком, похожий на пилота международных авиалиний. Обойдя машину кругом, он открыл заднюю дверцу.
Сначала появились две стройные ножки в летних туфлях. Они опустились на асфальт, и из лимузина не вышла — появилась, возникла! — изящная блондинка в меховой накидке. Взяв из рук водителя предупредительно открытый зонт, вдова поспешила в вестибюль здания.
«Явилась!» — вздохнул кто-то с нескрываемым раздражением.
— Кто это? — спросил Олег, хотя уже догадывался, какой последует ответ:
— Любовь Сергеевна Кричевская-Завальнюк. Молодая хозяйка.
Приезд вдовы Завальнюка сопровождался суматохой, достойной визита королевы.
— Ее всегда так встречают?
Сразу несколько голосов ответили со вздохом:
— Всегда.
Работа, прерванная визитом царственной особы, медленно стала входить в колею, когда в отдел кадров вбежала испуганная, запыхавшаяся помощница покойника Завальнюка. Увидев Мочалова, она обрадовалась, что не упустила его, замахала руками:
— Скорее поднимитесь наверх, вас Любовь Сергеевна вызывает!
Она шла, почти бежала по коридору к лифту, оглядываясь на медлящего Мочалова:
— Пожалуйста, скорее! Мне и так из-за вас уже влетело!
В ее голосе дрожали сдерживаемые слезы.
— Из-за меня? — улыбнулся Олег. — А что я такого сделал?
Девушка фыркнула что-то в ответ и побежала вперед по коридору.
Следователь с интересом вошел в приемную вдовы.
— Любовь Сергеевна, он уже здесь, — дрожащим голосом говорила в телефон помощница. — Хорошо, передам. — И, подняв голову, строго обратилась к Олегу: — Ждите, вас сейчас вызовут.
Мочалов усмехнулся про себя: вдова набивает себе цену! Минут пятнадцать он переминался с ноги на ногу, разглядывая интерьер приемной, включавший кадку с пальмой — драценой. Наконец на столе брякнул телефон: высочайшая особа изъявила желание видеть следователя.
— Проходите, — кивком указала помощница, распахивая перед ним дверь.
Следователь вошел в кабинет. Напротив него, за широким офисным столом в высоком кресле восседала (не сидела, а именно восседала, как на троне) элегантная, красивая светловолосая женщина. На ней был черный костюм, и Мочалову невольно пришла на ум дурацкая реклама шампуня от перхоти… Он улыбнулся. Ни одна жилка не дрогнула в лице красавицы, она смотрела на следователя в упор и молчала.
Когда на вас пристально смотрит молодая, очаровательная дама, вы невольно чувствуете себя провинившимся.
— Здравствуйте, Любовь Сергеевна, я следователь межрайонной Таганской прокуратуры Мочалов, рад с вами познакомиться. — Он полез было в карман за удостоверением, но вдова его перебила:
— Ваша фамилия от слова «мочалка» очень вам идет! — с уничижительной любезностью заявила она.
Следователь опешил. Он ожидал прохладного приема, но вдова как-то уж чересчур лихо рванула с места в карьер. Теперь Мочалов был уверен, что она специально дожидалась, когда он первым начнет говорить, чтобы оборвать его.
— Да я не… — хотел ответить он, но Любовь Сергеевна снова осекла его:
— Как вы посмели распускать сплетни у меня за спиной? Для чего вы сюда явились? Третировать моих сотрудников своими сексуальными фантазиями? Вас надо обследовать у психиатра! Кто вас подослал сюда с ворохом грязных бредней обо мне? Отвечайте! — прикрикнула она.
Мочалову стало смешно:
— Извините, вы немного перегибаете палку…
Она снова заткнула ему рот:
— Вы приставали к девушкам, запугивали их, вы посмели расспрашивать моих сотрудников о моей личной жизни! Имейте в виду, это вам даром не пройдет. Если вы продолжите проявлять интерес к моей персоне, в следующий раз вы будете говорить не со мной, а в суде с моим адвокатом! Извращенец! Я никогда не позволю вмешиваться в мою личную жизнь и распускать обо мне грязные сплетни сексуального характера. Советую вам держаться от меня подальше. Я все сказала, можете быть свободны.
Она жестом указала ему на дверь.
Мочалов рассмеялся.
— Да-а, я многое слышал за свою жизнь, но такого еще никогда, — качая головой, признался он. — Любовь Сергеевна, только один вопрос: где сейчас можно найти бывшего шофера вашего мужа?
Ее глаза полыхнули огнем.
— Вы, я вижу, меня не поняли? — угрожающе сказала она.
— Любовь Сергеевна! Это вы не понимаете, что происходит. Мы здесь не в игрушки играем. Я провожу официальное расследование…
— Моей личной жизни? — усмехнулась вдова.
— …И у меня складывается впечатление, будто вы от меня что-то скрываете. А когда женщина что-то скрывает, это уже подозрительно.
— А у меня складывается впечатление, будто вы меня преследуете, — ответила она с наигранной любезностью.
— Ну такая великолепная женщина, как вы, должна привыкнуть к преследованию, — пошутил Мочалов. — Меня интересует бывший водитель вашего мужа. Вы знаете, как его зовут?
Любовь Сергеевна пожала плечами:
— Разумеется.
— И как?
— Петр. Кажется, Лежнев.
— Он ведь работал на вас, до того как стал работать у вашего мужа?
— Вы так хорошо информированы обо всех моих делах, что вполне можете обойтись без моей помощи, — с издевкой ответила Кричевская.
— А вас не удивляет, почему я разыскиваю Лежнева?
— Меня трудно чем-либо удивить.
Мочалов подумал, что тут она, пожалуй, сказала правду.
— Значит, вы не знаете, где сейчас Лежнев?
Вместо ответа Кричевская отодвинулась вместе с креслом назад и положила ноги на стол. Покачивая вправо-влево узкими, маленькими ступнями, она рассматривала следователя с издевательской улыбкой и молчала. Она знала, что у нее великолепные ноги и что, когда она сидит вот так, откинувшись назад, собеседнику напротив видны ажурные резинки ее чулок.