Он призвал меня
Шрифт:
Незадолго до отъезда я получаю письмо, в котором молодой теолог из Тюбингена, Иозеф Беле, шлет мне информацию о Меджугорье. «Какое совпадение!» – подумал я, и стал складывать чемодан. Через двадцать два часа, вечером, мы прибыли в Меджугорье и стали пробиваться сквозь человеческую массу к приходскому дому. Мне хотелось повидать отца Славко Барбарича, о котором я кое-что прочитал и, как коллеге по специальности, хотел задать ему несколько вопросов.
Нам открыл маленький кругленький священник. Я представился. «Да, да, входите, мы вас ожидали!» Я потерял дар речи.
«Ожидали?» Но не успел я задать вопрос,
Потом в комнату вошел отец Славко. Проговорив с ним с час, мы были приглашены к ужину вместе с другими францисканскими священниками. Мы не переставали поражаться.
Поздно вечером, отвозя нас в частный дом на ночлег, отец Иоанн (маленький и круглый) не преминул повторить приглашение: «Приходите завтра в приходской дом. Там, в 18 часов, будет иметь место явление. Там помещается мало народу, приходите в 17 часов. У нас как раз будет молитва Розенкранца!
Полные ожидания, отправились мы на следующий день в приходской дом и получили возможность усесться в непосредственной близости от ясновидца. Все мои многочисленные сомнения развеялись моментально. Все, что столь тщетно пытался постичь мой разум, постигло, одним махом, мое сердце. Я опустился на колени. Во время последовавшего богослужения меня охватила ясное чувство внутреннего тепла. Мне не объяснить его. Я вдруг понял, насколько еще рациональна моя вера и как я неблагодарен по отношению к Богу.
На следующий день ко мне подошел один молодой человек.
– Вы – доктор Йорг Мюллер?
– Да. Мы с вами знакомы?
– Нет. Я – Йозеф Беле, тот, кто послал вам материалы о Меджугорье.
– Неужели это вы? Как же вы узнали о моем намерении приехать сюда?
Он объяснил, что как-то раз, давно, во время молитвы, он вдруг почувствовал импульс – потребность послать мне эти материалы. Один мой бывший практикант дал ему мой адрес и описал мою внешность.
Странные происшествия преумножались. Когда мы с Вольфгангом обсуждали вопрос о том, как нам лучше поступить, чтобы связаться с ясновидящими, к нам вдруг обратился и предложил провести нас к ним домой и быть нам переводчиком один итальянец. У него были с ними хорошие отношения. Мы не переставали удивляться тому, как мгновенно исполняются все наши желания.
Во время одной эвхаристической службы я вдруг ощутил явный призыв: «Стань священником в одной из орденских общин!» И снова то же сердцебиение, и опять то же чувство тепла.
Ладно, подумал я, вернусь домой и посмотрю, о какой общине может идти речь. Мое решение сопровождалось легким чувством страха: до сих пор я никогда даже не помышлял о том, чтобы вступить в какой-либо орден.
Но если такова Божья воля, что ж, я готов!
БОГ ОТВЕЧАЕТ
По возвращении из Меджугорья у меня возникло ощущение, что в ближайшем будущем со мной должно произойти что-то решающее. Мысль о вступлении в орденскую общину преследовала меня и пробуждала во мне смешанные чувства; и тем не мне казалось, что пришло время вступить на путь, который я несколько недель предчувствовал и что он не обязательно будет соответствовать моим радужным представлениям. Как нарочно, в это самое время мне вдруг вспомнилось замечание Иисуса, обращенное к Петру: «… другой опояшет тебя и поведет, куда ты не захочешь» (Иоанн 21:18). Этого предложения я всегда боялся. Год назад, во время одного из медитативных дней, какой-то священник вручил мне карточку; на ней были написаны эти же слова; помнится, я поспешил тут же вытеснить их в подсознание.
Мне
Во время беседы с профессором Хербертом Мюленом я услышал решающее слово: «Не мог бы ты представить себя паллоттинцем? Твои интересы и способности больше всего соответствуют этой общине. Это не орден в правовом церковном смысле; они ближе всего к иезуитам, втягивают мирян в активную деятельность на благо ближнему и практикуют далеко идущую пасторскую теологию – в чем ты, несомненно, найдешь поле деятельности для применения избранного тобою поприща."
До сих пор я никогда особенно не присматривался к паллоттинцам и мало что мог сказать о них, но решил последовать этому совету и связаться с «Католической апостольской общиной», как она официально называлась. Это решение заставило меня вспомнить все мои предыдущие беседы с разными епископами. Отказы, которыми они все завершались, пробудили во мне сомнение в моем призвании.
Как это понять – шесть отказов подряд? Один из спрошенных мною епископов писал мне: «Примите мой отказ как указующий перст Божий и продолжайте работать на вашем нынешнем поприще психотерапевта». Это задело меня за живое и заставило усомниться: следует ли ограничиться таким простым толкованием или от меня требуется больше настойчивости и упорства? Я не из тех, кто так быстро сдается. Я не разделяю весьма распространенное среди верующих мнение, что неудавшаяся попытка – указание на Божье «нет». Напротив, я растолковываю ее как требование бороться дальше, в случае необходимости молить Бога о знаке. И мне казалось, что наступил момент вымолить это у Бога.
«Господи, – сказал я, – я сделаю сейчас мою седьмую попытку; она будет последней. Если и теперь последует отказ, я приму его как Твое «нет» моему желанию стать священником."
С большим волнением я предпринял свою первую попытку связаться с паллоттинцами. Это было осенью 1988 года. Вскоре после этого последовал положительный ответ провинциала (глава ордена – перев.) т. е. меня принимали на послушание, подготовительный год, который должен был начаться 1 октября 1989 года. Тем не менее, борьба этим ни в коей мере не прекратилась. Бог внял моей просьбе; но настоящая битва за то, чтобы следовать по этому пути, начиналась только теперь.
УХОД
Последовавшие месяцы были заполнены всеми теми трудностями и бюрократическими хлопотами, необходимыми для ликвидации большой квартиры и частного кабинета, и для отказа от прочного места в обществе. Это было бесконечное упражнение в умирании: больше всего меня мучила мысль, что я должен буду отказаться действовать по собственному усмотрению и от своей свободы в том, что касается распорядка дня. По сравнению с этим удивительно легко оказалось раздарить свою материальной собственность и расстаться со ставшими родными вещами. Теперь, когда мне приходилось расторгать всевозможные страховки, я впервые понял, как глубоко вплетен человек в социальную сеть. С ужасом я познал, что мое упование на Бога возрастало в той же степени, как и мои профессиональные и частные страховки, которые я заключал на протяжении последних 17 лет. Теперь же Бог требовал от меня радикального отказа ради Него от всякого имущества, полную доверия отдачу в Его распоряжение.