Он призвал меня
Шрифт:
Я рад, что нашел дорогу к паллоттинцам. И я каждодневно молю Бога о том, чтобы и мои меньшие братья выдержали испытания послушания и образования, и остались бы верными своему призванию.
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ
За несколько месяцев до первого торжественного обещания мой провинциал (старший по ордену) – как-то спросил меня, задумывался ли я о том, в чем будет состоять моя будущая деятельность. Я поделился с ним своими пожеланиями и сказал, что готов поехать по распределению куда угодно, кроме нашего дома в Мюнхене-Фрайзинге. Мне его атмосфера кажется слишком давящей, он слишком велик и слишком смахивает на крепость.
Еще во время каникул до меня дошло известие, что из-за многочисленных перестроек, которые как раз производятся в наших домах, речь для меня может пока что идти только о Фрайзинге. так как якобы лишь здесь существует необходимая для работы спокойная атмосфера. Я не слишком обрадовался этому известию, но перенес его довольно легко; Мюнхен находился близко, там жили моя сестра и многие знакомые по Зальцбургскому университету; сверх того: Фрайзинг оказался удивительно красивым местечком! Сам же дом, построенный как крепость, следовало еще завоевать; он казался лабиринтом сюрпризов, клад для торговцев антикварной мебелью, для реставраторов мебели, различных любителей мастерить и кукольников. Раньше в доме было общежитие для гимназистов; теперь же он поменял свое назначение и должен был стать центром религиозного обучения и упражнений; моя миссия в нем должна была состоять в том, чтобы заботиться о нуждающихся в христианской психотерапии людях, приезжающих из самых разных уголков страны и из заграницы. Помимо этого на моем письменном столе скапливались запросы о семинарах и докладах, посвященных пастырско-психологическим и духовным проблемам; их было так много, что я был вынужден соблюдать очень строго расписание. Я видел в этих встающих передо мной многочисленных задачах проявление Божественной воли и радовался тому, что через личные контакты, беседы, лекции и выступления по радио я могу свидетельствовать об исцеляющей любви Господней. Я думаю, что апостол Павел, как и наш основатель, Винценц Паллотти, исчерпали бы все технические возможности, чтобы возвещать людям Благую весть. Для меня, кроме всего прочего, важно было знакомить людей с паллоттинской общиной, о которой еще за год до вступления в нее, я и сам не имел ни малейшего понятия.
Помимо повседневных встреч со страданиями, страхами, депрессиями, ищущими Бога, иногда запутанных в оккультизме людей я познаю и радость исцеления, подаренную Богом больным.
Выздоровление не всегда наступает мгновенно, обычно оно приходит постепенно, сперва как внутреннее исцеление, которое заключается в примирении и самоприятии, в отпущении и покаянии. Иногда мне дано увидеть, как люди исцеляются сразу же после таинства примирения (исповеди). И тем болезненнее для меня, когда пациенты с разными заболеваниями, несмотря на годами читаемые молитвы, не познают исцеления. Нередко в таких случаях моя мольба к Богу превращается в жалобу на Него.
После первых восьми недель, когда оказалось, что мой распорядок дня так страшно перегружен, мне стало ясно, что моя молитва должна быть интенсивнее. Во время таких размышлений мне в руки попалась книга Бригге Микенно «Чудеса случаются на самом деле». И мне вдруг стало ясно: «Йорг, ты ведь так перегружен работой, что тебе сперва следует помолиться!» И так как моя рабочая комната находилась в непосредственном соседстве с часовней, я взял себе за правило ежедневно проводить там час молитвы. «Господи, – сказал я, – Ты должен быть для меня на первом месте. Я хочу посвящать Тебе больше времени, заменяя тех многих, которые этого не могут или не хотят. Я прибегаю к Тебе, чтобы Тебя поблагодарить, чтобы попросить Тебя за многих и представить Тебе всех
С этого дня, 4 ноября 1990 года, я, за самыми редкими исключениями, неуклонно соблюдаю ежедневный час молитвы, что раньше удавалось мне с трудом. И Бог радуется, когда я прихожу к Нему, и я радуюсь тому, что невзирая на мои упущения и недостатки, я Ему нужен.
ОДИН ОБЫКНОВЕННЫЙ ДЕНЬ
Неделя близится к концу; отец Хоффманн и отец Дерфлингер делают последние приготовления к молодежному семинару, на который записалось 48 участников. Сегодня утром во время богослужения я обнаруживаю новые лица: гости с другого курса и среди них – мои пациенты, прибывшие вчера поздно вечером.
Теперь половина восьмого; я сижу за столом и разбираю почту. Один студент психологического отделения спрашивает, не мог ли бы он, на протяжении этого года, провести у меня шестимесячную практику. Ему хотелось бы получить представление о христиански ориентированной психотерапии. Я делаю на его письме отметку и намереваюсь предложить ему ответный разговор. Потом я читаю автобиографию – полную страданий одной пожилой дамы, которая просит принять ее для беседы. Среди писем – целая куча реклам, которые я, не распечатывая, бросаю в корзину для бумаги.
Напоследок – просьба одного директора мюнхенской школы: провести с учениками старших классов беседу о Божественном опыте в повседневной жизни.
Интересная, но и трудная задача, – думаю я.
Раздается телефонный звонок. Говорит некая «духоцелительница» из Вены:
– Я чувствую себя уже давно нехорошо; много лет тому назад так сказать, в одну ночь, Господь одарил меня даром исцелять людей, и я рада этому; но что-то меня мучит.
– Вы говорите, что вы «духоцелительница». Но какой дух имеете вы в виду? – спрашиваю я.
– Я думаю, что это Божий дух. Я католичка. Обычно я молюсь и иногда хожу в церковь. Хотя… с другими «духовными целителями» у меня нет ничего общего; они, чаще всего, какие-то странные, эзотеричные.
– Нет ли в вашей жизни какой-либо оккультной подоплеки?
– Нет, ничего подобного. Правда, иногда мне кажется, что я должна нести какую-то карму, какой-то долг из своей предыдущей жизни…
– Вы всерьез верите в инкарнацию? Но это же несовместимо с Библией, с жертвой Христа.
– Я это знаю. И тем не менее.
Из дальнейшего разговора выясняются вещи, которые меня просто пугают. Мы договариваемся о дате встречи. Опять эта смесь христианства и язычества, думаю я, и мой взгляд падает на лежащую передо мной книгу: «Смерть одного гуру».
Между тем, уже десять часов. Я начинаю готовиться к докладу «Кризис веры и церковное отчуждение», который будут передавать по австрийскому радио в Дорнбирне. «Мюллер, – почти вслух бормочу я себе под нос – Смотри, оставайся уравновешенным и будь готов к любого рода критике». И при этом смутно сознаю: вряд ли я сумею удовлетворить столь строгие требования.
Опять телефонный звонок. Настоятельница одного баварского монастыря планирует провести день осмысления для всех сестер.
– Мы все болезненно ощущаем нехватку познаний по психиатрии, необходимых для обращения как с другими, так и между собой. Одна из сестер дала мне проспект вашей книги; тут указан ряд тем, которые кажутся мне чрезвычайно важными.
– Наверное, вы имеете в виду такие темы, как «Этичные споры», «Как обращаться с чувствами» или «Целительное общение»?
– Да, да, так точно. Не согласились бы вы выступить перед нашими настоятельницами? Это было бы как раз для них так важно»