Он, Ясон

Вахненко Елена Владимировна

* * *

Трактир был запущенным и неприветливым. Полумрак рассеивали коротенькие толстенькие свечи на грязных, грубой работы, столах, окруженных неудобными лавками. В воздухе завис стойкий алкогольно-табачный дух, смешанный с запахами пота и чего-то горелого. Однако посетителей сего заведения столь неуютная обстановка как будто не смущала, они спокойно ели, пили и шумно переговаривались, не обращая внимания ни вонь, ни на духоту. Впрочем, завсегдатаи трактира были под стать окружению: не совсем трезвые, они взирали на мир мутными глазами и буквально физически

излучали агрессивность.

Женщин было мало, и в каждой безошибочно угадывалась порода "ночных бабочек". Ярко накрашенные, надушенные, в крикливых вульгарных нарядах, скорее, обнажавших, чем скрывавших прелести красоток, эти девицы томно жались к своим пьяным кавалерам и громко хихикали в ответ на любую их реплику. Такие дамы стоили дешево, а дело свое знали неплохо... обе стороны оставались довольны.

Одна подобная особа, сдобная и черноглазая, сидела на коленях у Мариуса, обнимая его за шею и что-то жарко шепча ему на ухо. Юноша, уже изрядно навеселе, почти не слушал, однако ее кокетливый щебет действовал на него успокаивающе.

– Ты осторожнее, Эльвира!
– хохотнул щуплый светловолосый парень, сидевший за этим же столом и обнимавший рыжеволосую красотку в алом декольтированном платье.
– Он женат!

Эльвира удивленно воззрилась на него:

– С каких пор?!
– она обернулась к своему спутнику и укоризненно покачала головой: - Мариус, ты променял нас на законную жену?!
– голос звучал игриво, нисколько не обвиняя, а лишь дразня.

– ВАС, куколки, я ни на кого не поменяю!
– нетрезво возразил Мариус и смачно чмокнул красотку в полное гладкое плечо. От девушки пахло сладкой цветочной пудрой, которой та щедро сдобрила свое аппетитное тело.

– Но жена!
– картинно простонала Эльвира, произнеся роковое слово, как ругательство.
– О, Мариус, зачем тебе эта морока?!

Мариус пожал плечами. Он и раньше-то плохо понимал, зачем, а уж сейчас, одурманенный вином и близостью доступных и красивых женщин, вообще лишился способности рассуждать логично.

Ему на помощь пришел друг:

– Ну, как, зачем? Солидное приданое, моя дорогая, это, знаешь ли, важный аргумент! Представляешь, как славно повеселиться можно на такие-то деньги?!

– Это и правда хороший аргумент!
– со смешком признал Мариус.
– Умеешь зрить в корень, Генрих!

И приятели, пьяно расхохотавшись, в очередной раз чокнулись кружками и залпом их опустошили.

– Пусто!
– прокомментировал Мариус, кивнув на бутылку.
– Надо добавить!

– Надо!
– охотно согласился Генрих и, махнув рукой, громко позвал: - Эгей, Жан, Жан! Давай сюда!

Жан, владелец трактира, француз по происхождению, к подобной фамильярности со стороны завсегдатаев привык и давно с нею смирился. Выбора, впрочем, не было - люди приходили сюда не за светскими развлечениями, и даже те посетители, что были вхожи в высокое

аристократическое общество, в этих стенах лишались своих манер.

– Чего угодно господам?
– вежливо осведомился Жан, остановившись у их стола. Невысокий, поджарый и краснолицый, с неухоженными седыми космами, трактирщик производил впечатление человека без возраста.

– Вина еще!
– пьяным голосом потребовал Мариус и перевел взгляд на тарелки с остатками тушеного кролика, составлявшего сегодня их ужин.
– И мяса! Мяса подавай!

– Есть только куры, - с сожалением признался трактирщик.
– Подойдет?

– Ты издеваешься?!
– возмутился Мариус.
– Какие, к черту, куры?! Свинину подай! Неужели у тебя нет ни одного завалящего поросенка?!

– Завтра доставят, сейчас уж ночь на дворе, - невозмутимо ответил Жан, нисколько не испугавшись. К такого рода спорам он тоже привык и знал, как обращаться с подобными крикунами.
– Пока предлагаю утолить голод хорошей порцией курятины. Еще есть яйца, хлеб, овощи...

– Тащи все!
– махнул рукой более уравновешенный Генрих.
– Сойдет!

– Придется немного обождать, моя жена уже спит. Я ее разбужу, и в течение часа она все приготовит.

– Получаса!
– сварливо поправил Мариус, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.
– Пускай поджарит яйца, подай их с хлебом. А выпивку сейчас тащи!

– Как будет угодно господам, - поклонился трактирщик и проворно ретировался, воображая, какими упреками осыпет его дражайшая супруга, когда он заставит ее жарить яичницу среди ночи! А что делать? Не хочется терять столь выгодных клиентов... шутка ли - один из них, только женившись, уже тут как тут, забросил молодую женушку и тратит деньги в свое удовольствие с ветреными продажными красотками!

– Как вообще настроение?
– со значением спросил Генрих, когда подали вино, и приятели отпили по глотку.

Мариус покосился на свою "даму", по-прежнему льнувшую к его плечу; говорить при ней ему не хотелось.

– Иди-ка погуляй, Эля, мне сейчас не до баловства, - сказал он девице, отстраняя ее от себя.

Она выпрямилась и недоуменно захлопала длинными ресницами:

– Как - иди?! Я столько времени с тобой просидела...

– О боже!
– простонал Мариус и с досадой бросил на стол пару монет.
– Бери и иди!

Эльвира обиженно надула губы, схватила монеты и, подобрав пышные юбки, гордо удалилась, энергично вихляя бедрами.

– Не обижайся, крошка!
– крикнул Мариус ей вслед, не без раскаяния провожая взглядом ладную фигурку кокотки.

Девушка не обернулась, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство (коего не было и в помине)... и очень скоро утешилась в объятиях другого кавалера, более настроенного на ласки.