Он, Ясон
Шрифт:
– Мне свою тоже прогнать?
– с сожалением спросил Генирх и по примеру друга отстранил от себя красотку в алом. Сказал мягко: - Иди, милая, встретимся после... подожди меня, я буду щедрым!
Девица сверкнула довольной улыбкой и тотчас упорхнула. Сидеть в обществе двух пьяных аристократов ей явно наскучило...
– Ну, мы одни, давай, выкладывай!
– со вздохом предложил Генрих, делая глоток вина побольше.
– Каково оно, быть женатым?
Маиус поморщился и подцепил
– Не понял пока, - признался парень, наконец.
– Я же только-только женился! Пока все... неясно!
Генрих, прищурившись, с неожиданной проницательностью глянул на друга.
– Что, не нашел общий язык с суженой?
– Да как с такой можно что-то общее найти?!
– вспылил юноша, вскидывая голову. Ему казалось, приятель в чем-то обвиняет лично его.
– Тише, тише!
– примиряюще сказал Генрих, зная, какой вспыльчивый нрав у его друга - особенно в нетрезвом состоянии.
– Мне она, твоя супружница, тоже не понравилась.
– Вот то-то же! Чего делать, ума не приложу...
Ответить Генриху помешал трактирщик, приблизившийся к ним с груженым подносом.
– Вот, господа, как и обещано!
– довольно заявил он, водрузив на стол миску с яичницей и корзинку с хлебом.
– Уложились в 20 минут!
– Спасибо, - буркнул Маруис и навалил себе на тарелку солидную порцию яичницы. Поднял взгляд на Генриха, который наблюдал за другом не без ехидства, и произнес, словно оправдываясь: - Беспокойство пробуждает аппетит, знаешь ли!
– А чего тебе так уж беспокоиться?
– пожал плечами приятель, потянувшись за хлебом.
– Подумаешь, жена! Чему она мешает?
– Она меня раздражает!
– пояснил Мариус, сузив глаза.
– Рановато судить! Может, еще привыкнешь...
– Мы говорим не о сюртуке, а о жене!
– хмуро напомнил граф.
– И вообще, я не хочу привыкать, приспосабливаться! Черт возьми, сегодня за завтраком я не знал, о чем с ней говорить!
– Можно подумать, с женщинами есть, о чем говорить, - фыркнул Генрих.
– Они не для этого созданы, знаешь ли...
– Она и для других дел не годится!
– процедил сквозь зубы Мариус и, нагнувшись над столом, негромко добавил: - Ты не представляешь, что это за кошмар был! Это не женщина, а бревно!
– Зато деньги есть, - снова напомнил Генрих.
– Немалые, я слышал. Приданое приличное, а?
– Ну, что есть то есть, - неохотно признал Мариус.
– Но это как-то не утешает... видеть ее день за днем... от одной мысли коробит!
– Ты будешь пересекаться с ней не так уж часто, - не согласился Генрих.
– Перетерпишь совместные трапезы... а наведываться к ней в спальню каждую ночь необязательно! А уж когда появится наследник...
– Ты меня изобразил каким-то монстром!
– усмехнулся Мариус и задумчиво добавил, осененный новой идеей, которую породил затуманенный вином рассудок: - Хотя это неплохой план, дружище...
– Какой план?
– насторожился Генрих.
– Стать истинным монстром! Она сама начнет искать пути к спасению! Пусть тоже поломает голову, как избавиться от меня!
Он улыбнулся, довольный собственной изобретательностью, и не заметил исказившей лицо друга гримаски. Генрих явно не одобрял план своего вспыльчивого приятеля... однако благоразумно предпочел не высказываться.
* * *
Аннет со страхом ждала возвращения мужа. Придет ли он к ней сегодня ночью? Девушка отчаянно надеялась, что нет...
Она переоделась в ночную рубашку, распустила волосы и, прежде чем улечься в постель, устроилась возле зеркала. В спальне было темно, и лишь одинокая свеча на туалетном столике озаряла помещение. И в этом дрожащем неуверенном свете Аннет рассматривала собственное отражение, изучала придирчиво и хмуро.
Ее худому узкому лицу, обрамленному прямыми пепельными волосами, явно не хватало красок, не спасало даже жемчужное сияние огромных лучистых глаз... Девушка не могла похвастаться густыми ресницами, окаймлявший ее веки легкий каштановый пушок был почти незаметен, жиденькие дуги бровей казались прозрачными, и лицо оставалось бледным, невыразительным... Аннет знала, что многие женщины, в том числе из высшего общества, не пренебрегали румянами и пудрой, однако лично у нее не было подобных навыков, в пансионе воспитанниц не учили искусству преображения. Да и вообще, англичане были людьми сдержанными во всех смыслах. Шелку и кружевам, столь популярным в других странах и особенно во Франции, практичные британцы предпочитали сукно и шерсть, и подобную же осмотрительность проявляли в иных вопросах... а жаль!
Разочарованно вздохнув, Аннет потушила свечу и забралась в кровать, укрывшись одеялом до самого подбородка, словно рассчитывая, что оно защитит ее от приставаний мужа...
Она долго крепилась и гнала от себя сон, но Мариус все не появлялся. В конце концов, девушка начала верить, что супруг решил оставить ее в покое хотя бы на одну ночь... эта мысль принесла унизительное облегчение и помогла расслабиться. Однако в тот миг, когда Аннет задремала, дверь рывком распахнулась, и на пороге показалась массивная темная фигура.
Аннет мгновенно проснулась, порывисто села и с неприязнью взглянула на ночного визитера. Конечно, это был он, Мариус собственной персоной, слишком самодовольный и уверенный в себе, чтобы предварять свое появление вежливым стуком!
Но только ли самодовольный? Присмотревшись к мужу, Аннет со смесью омерзения и страха поняла, что он безбожно пьян!
"О Господи!" - мысленно простонала девушка, холодея от ужаса.
* * *
<