Он, Ясон
Шрифт:
– Но я столько лет обучалась в монастыре!
– отчаянно заспорила Аннет, вовсе не обрадовавшись идее снова что-то зубрить и постигать. Она-то надеялась, что эта часть жизни осталась в прошлом!
Мать, непривычно сконфуженная, ответила уклончиво:
– Не мешает повторить! И потом, госпожа Боварси не собирается обучать тебя пению или французской грамматике!
– Чему же тогда?
– нахмурилась девушка, с удивлением присматриваясь к порозовевшей матери, румянец
– Ах, дорогая, есть столько вещей, которым не способны обучить монахини!
– всплеснула руками женщина.
– Они дамы религиозные, посвятили свою жизнь служению Господу. Ты же свою посвятишь мужу и детям!
"Зачем тогда было отправлять меня в монастырь!" - мрачно подумала Аннет, однако вслух выражать недовольство не стала. Да и смысл, если дело сделано?
– Тебе, конечно, привили светские манеры и навыки этикета, но госпожа Боварси поможет отточить их, расскажет разные важные мелочи...
– продолжала графиня, старательно отводя взгляд.
– Она, правда, не совсем леди, ее происхождение скромнее нашего, но в вопросах светской жизни разбирается превосходно!
Так в ее жизни появился новый персонаж - немного занудная госпожа Боварси. Особа скучная и без изюминки, она изрядно разочаровала Аннет, составившую по рассказам матери совсем иное представление о будущей компаньонке - ей рисовался образ элегантной светской львицы, ухоженной и благоухающей. О, как далека была реальная Боварси от придуманного ее ученицей типажа!
Никакой практической пользы Аннет тоже не получила - госпожа компаньонка, скорее, мешала, чем помогала, иногда рассказывала что-то совершенно бесполезное, а к деликатной теме, волновавшей мать, едва ли подступилась. Немолодая вдова лишь сильно смутила бедную невесту, оставив у той впечатление, будто ее ожидает нечто болезненное, жутко неприличное, но необходимое - терпи и покоряйся!
Заранее смирившись со своей участью, Аннет старалась отгонять от себя мысли о непонятном супружеском долге и сосредотачивалась на более приятных сторонах воображаемого будущего.
А потом, буквально за день до свадьбы, пришло очередное письмо от Лилиан... и тотчас разрушило созданный фантазией девушки воздушный замок семейного счастья.
"Ах, дорогая моя подруга!
– писала Лилиан. Буквы ее, округлые и затейливо выписанные, складывались в ровные красивые строчки.
– Я такое узнала о твоем женихе!
Ах, Аннет, у него скверный характер, он игрок и развратник (дурное слово, но он именно таков!). Говорят, он ведет разгульный образ жизни и обожает актрис... ну, ты понимаешь... и женится на тебе по принуждению отца! И, конечно, ему нужно твое приданое.
Ах, подруга, надеюсь, эти слухи ошибка, и твой будущий муж не такой, каким мне его описали! В любом случае, крепись - что нам еще остается?
Очень по тебе тоскую. Тут так скучно без тебя..."
Аннет долго сидела над письмом, пораженная и испуганная.
И вот теперь Аннет сидела в полном смятении чувств и не знала, что предпринять, как успокоиться. Завтрашний день обещал изменить ее жизнь раз и навсегда, разделить на "до" и "после" - и не хотелось пересекать этот рубеж с недоверием на сердце!
Вечером, когда графиня в порыве редкого материнского воодушевления зашла к ней в комнату пожелать доброй ночи, девушка рискнула задать мучивший ее вопрос:
– Матушка, скажи... а правда, что мой жених... что у него дурная репутация?
В спальне царил полумрак - за окном давно сгустились сумерки, и комнату освещало лишь робкое сияние свечи. Девушка лежала в постели, готовая ко сну, на коленях поверх одеяла покоилась отложенная книга. Покосившись на обложку, мать чуть поморщилась (сборник любовной лирики!) и нехотя сказала:
– Твой будущий муж молод... а у молодых мужчин довольно часто дурная репутация.
– Значит, это правда, - сдавленно произнесла Аннет, чувствуя, что ей трудно дышать.
– Такие мужчины становятся замечательными супругами!
– пылко уверила графиня, с преувеличенной нежностью поправляя упавший на лоб дочери локон.
– Поверь моему опыту! Я тебе дурного не пожелаю.
Однако девушка нисколько не верила ее материнской любви, ее заботливому тону... лицемерие, вокруг - одно только лицемерие!
– Отдыхай, дорогая, и ни о чем не волнуйся!
– посоветовала мать напоследок, торопливо коснулась холодными губами щеки дочери и покинула спальню.
А Аннет, проводив грациозную фигуру моложавой графини раздраженным взглядом, тяжело вздохнула и закрыла глаза. Ни о чем не волнуйся, как же!
Что ж... выяснилось, волноваться очень даже стоило!
Аннет вздрогнула, особенно громкий всхрап мужа привел ее в чувство. Воспоминания рассеялись, обнажив хмурую реальность... к неудовольствию девушки.
Сон так и не пришел, близилось утро... похоже, в первый же день семейной жизни она будет не выспавшейся, бледной, с синяками под глазами! Хотя какая, по сути, разница? Аннет мрачно покосилась на могучее тело супруга и передернула плечами. Стоит ли он подобных переживаний? Едва ли!