Он. Она. Другая
Шрифт:
И вот он сидит: запутавшийся, сломленный, уставший. Но даже такой - он все равно в выигрыше. Потому что у него есть любовь. О любит и любим. У него новая семья и новая жизнь. А мое сердце, которое он без труда приручил в самый первый день знакомства, на дне. Оно не сразу, не скоро разучится его любить.
– В понедельник подам на развод. Из общего у нас только дочка. Но я думаю у тебя хватит ума не судится за нее.
Он поднимает голову и долго смотрит на меня, пытается сфокусироваться.
– Я бы никогда
– Знаю, - пожимаю плечами и язвлю.
– Ты же так много работаешь ради всех нас четверых.
– Сабина, пожалуйста, - хватается за голову.
– Я действительно хочу обеспечить вам достойную жизнь. Хочешь, квартиру сниму? Буду сам оплачивать.
– Не надо, - колотит от ярости.
– Мы будем жить в родительской. Ирада поможет мне с Нафисой.
– Мы говорили сегодня с твоей сестрой. Она, как бы помягче сказать, очень своеобразная.
– Она защищает меня. Всего-то, - пожимаю плечами.
– Пообещай, что Ирада не будет настраивать дочь против меня.
– Она-то не будет! Смотри, чтоб твоя любовь не настроила тебя против дочери.
– Эля не такая, - обрывает меня взглядом. Надо же, как он готов ее защищать!
– Она знает, как для меня важна Нафиса.
От одного упоминания имени его любовницы мутит до рвотных позывов. Он еще и мою дочь с ней обсуждал! А как защищает – аж глаза блестят! Хочется разить о его голову эту чертову бутылку за это.
– Поживем-увидим, - ехидная ухмылка пугает меня саму. Не знала, что я так умею.
– Ты просто не знаешь, какими могут быть женщины.
– Хорошо, если не квартира, чего ты хочешь?
– Вот так просто?
– как-то странно нас бросает из одной крайности в другую.
– Я ни от чего не откажусь. Алименты. Это даже не обсуждается.
Буравим друг друга взглядами. Интересно, о чем он сейчас думает? Может, считает, что эта глупая серая мышка будет довольствоваться тем, что я дам. Но я сейчас слишком зла, чтобы быть доброй.
– Алименты. Частный садик, - начинаю я.
– В государственный прием уже закрыт. А мне нужен рядом с домом. Я собираюсь выйти на работу.
– Хорошо.
– Одежда, игрушки, врачи. Я бы могла ходить в обычную поликлинику, но наш педиатр принимает в частной клинике.
Соглашается.
– Черт, как просто оказывается, - горько усмехается.
– Я хочу забирать ее на выходные, - просит он.
– Только без ночевок и не к своей, - замолкаю на полуслове.
– Почему? Я хотел бы потом познакомить ее с братом.
Подлец! С братом он собрался ее знакомить!
– Ты сейчас серьезно?
– с губ слетает нервный смешок.
– Думаешь, я отпущу свою дочь к твоей любовнице? Нет. Если с ночёвкой, то только в этот дом.
– Но ты же понимаешь, что рано или поздно я познакомлю их со своей...
– Новой семьей? – договариваю за
Слова застревают в горле.
– Еще рано ее знакомить. Сначала она должна привыкнуть, что мы живем отдельно.
– Разберемся. Наверное, надо с ней поговорить?
– Я сама. Она еще маленькая и не все понимает. Да и отвыкла она от тебя.
– В каком смысле?
– округляет глаза Таир.
Ну что ж, готовься. Правда ведь глаза колет.
– А ты не понимаешь? Все последние месяцы ты приходил поздно, когда она уже спала. В выходные тебя сдувало ветром. И я теперь понимаю, в какую сторону, - кривлю губы в ехидной ухмылке.
– Ты думаешь, подержал дочку на руках пять минут, и она убежит довольная? Нет, Таир, это так не работает. Чтобы завоевать любовь ребенка, особенно дочери, нужно быть вовлеченным, нужно играть с ней в то, во что она сама хочет, нужно разговаривать, обнимать, целовать, говорить, что она твоя принцесса каждый день. Пусть это будет всего полчаса, но это время только для двоих. А ты лишил и себя, и её всего этого. Поэтому я тебе сейчас говорю - не хочешь потерять ее завтра, будь для нее отцом сегодня.
Ему снова нечем крыть, поэтому он тянется к коньяку. Господи, надеюсь, не сопьется. Стрелки на настенных часах бегут и бегут. Вот уже скоро шесть утра, а меня только сейчас клонит в сон. Надо чуть-чуть поспать перед еще одним сложным днем. Молча встаю из-за стола, иду к двери.
– Ты куда?
– он на ходу ловит мою ладонь и сжимает ее.
Прикосновение, за которое я бы раньше многое отдала. От которого бы дрожала, краснела, сгорала.
– Спать.
– Иди, - отпускает меня и роняет голову на стол.
– Знаешь, а ведь Ирада была права. Не надо было брать у тебя деньги. Если бы я тогда знала, что ты остался со мной из жалости, я бы никогда не приняла твою помощь. А теперь странно выходит: ты мне сердце разбил, а я тебе еще и денег должна.
– Ничего ты мне не должна. И сестре это скажи. Я помог вам от чистого сердца, - говорит угрюмо.
– Сердца? Какого сердца? У тебя его нет, - выдерживаю паузу и добавляю.
– Лучше бы нам никогда не встречаться. Четыре года лжи и что? У тебя любовь, у меня внутри все выжжено. Единственное, за что я могу тебя благодарить - это дочь.
Не дождавшись ответа, покидаю кухню и медленно бреду на второй этаж. Спрашиваю сама себя: а наступит ли день, когда я не буду плакать, вспоминая о нем?
Захожу в спальню и сажусь на кровать. Снова прокручиваю обручальное кольцо на пальце и тихонько смеюсь тому, как истерично пыталась снять его в машине мужчины, который подвез меня. Но на этот раз оно поддалось и выскочило. Такое маленькое, тоненькое, золотое. Четыре года не снимала, но всему наступает пора…
Пришло время сказать “Прощай”.