Он. Она. Другая
Шрифт:
– Мы сходим,- подает голос муж.
– Мы с тобой уже никуда не пойдем. Разве что только в суд…разводится, - нервы сдают и я, не стесняясь постороннего человека и свекрови, хамлю мужу.
– Дети, перестаньте, - ругает нас свекровь.
Через несколько минут парень снова берет тонометр, чтобы проверить давление.
– 130 на 100, уже лучше. Я дам сигнал в поликлинику. Вы к какой относитесь?
– Я в частной наблюдаюсь, по прикреплению.
– Вот туда и дам. Завтра вам оттуда позвонят. Обязательно сходите.
Фельдшер заполняет два документа, один из которых оставляет на тумбочке. Затем застегивает свою большую сумку,
– Поправляйтесь, отдыхайте, не нервничайте! И обязательно покушайте!
– рекомендует он и выходит из комнаты.
– Я провожу, - следом за них идет Таир.
Остаемся наедине со свекровью, которая подходит ближе и садится на край кровати.
– Дада рассказал все Ираде, - свекровь кладет свою ладонь поверх моей.
– Она сама позвонила. Сказала, Нафиса тебя искала, а потом заснула.
– Хорошо. Главное, она все знает.
Апа хочет еще что-то сказать, но видимо, передумав, молчит и разглаживает складки на одеяле, которым меня укрыли.
– Я тебе принесу поесть. Надо сил набираться, – она встает и виновато глядит на меня.
– Апа, я сама спущусь сейчас.
– Нет-нет, тебе сказали отдыхать. Вот и отдыхай. Утро вечера мудренее.
Конечно, она все сделала по-своему, накормила, напоила чаем и уходя, выключила за собой свет и прикрыла дверь. Таир ко мне больше не заходил. После тяжелого дня сон сморил меня мгновенно. Впервые за неделю проспала на нормальной кровати и несколько часов кряду. А проснулась, как ни странно, отдохнувшей, но вспотевшей. Села на кровати, спустила ноги. Немного штормило, но я все равно встала и пошла в гардеробную за сменной одеждой.
Надев домашний костюм и легкую кофточку с длинными рукавами, выхожу из спальни, тихо крадусь по холлу, чтобы не разбудить родителей и спускаюсь на первый этаж. В горле пересохло и мне очень хочется пить. Замечаю, что на кухне горит свет, хотя на часах четыре часа утра. Понимаю, нутром чую, что там Таир. И хочется, и колется войти. Боже мой, что мне делать? Как вырвать из сердца эту любовь к нему? Как научиться ненавидеть? Встаю в дверях и смотрю на его спину. Сидит, ссутулившись, а рядом бутылка Казахстанского коньяка. Как завороженная, наблюдаю за тем, как он наливает янтарную жидкость в рюмку и разом опрокидывает рюмку. Утробно рычит, роняет голову на стол.
– Таир, иди спать, - прохожу мимо него к столешнице.
– А ты почему не спишь?
– угрюмо спросил он мне в спину.
– Выспалась уже, - наливаю стаканы воды, поворачиваюсь к нему и едва не роняю его на пол. Таир сидит, выпрямившись, и буравит меня холодным взглядом. Таким холодным, что мороз по коже бежит, с а сердце покрывается корочкой льда. Да-да, то самое хрустальное сердце, которое я когда-то принесла ему в ладонях, бережно отдала, а он поиграл с ним и бросил на землю. Оно упало к его ногам и вдребезги разбилось и рассыпалось на тысячи осколков. Но он и тогда меня не пожалел, а прошелся по ним, раскрошив все напрочь.
– Почему так смотришь?
– не прерывая зрительного контакта, делаю большой глоток. Вода стекает по подбородку, тонкая струйка бежит по шее и попадает под футболку. Вытираю кожу внутренней стороной ладони.
– Садись, поговорим, - велит он и указывает взглядом на стул напротив.
– Ты в состоянии говорить?
– заламываю бровь.
– Я выпил не так много, как ты думаешь, - он резко встает, подходит к двери и закрывает ее. Видимо, чтобы нас не
Я все-таки сажусь за стол и скрещиваю руки на груди. Закрываюсь от него. Он возвращается на свое место. Я почему-то вспоминаю первые дни в новой семье, ранние подъемы, сборы мужа на работу и в командировку. Перед глазами сцена, как я тянусь к нему на цыпочках, чтобы поцеловать, а он выходит во двор и садится в машину. Я же вспоминаю, что у меня в духовке свежие булочки для него. Залетаю на кухню, хватаю полотенце, вытаскиваю противень и перекладываю пышную сдобу в контейнер. А потом бегу на улицу в одних тапках и без верхней одежды. На дворе поздняя осень, пар изо рта густой. Таир, увидев меня выходит из машины и смотрит, как на дурочку. А я ему протягиваю контейнер и говорю, что забыла передать. Пусть с чаем в обед попьет. Что он тогда сделал? Расплылся в улыбке, обнял и поцеловал в лоб. Я потом целый день летала, а свекровь надо мной посмеивалась. В лоб поцеловал. Господи! Лоб - это не губы.
– Почему смеешься?
– слышу тихий вопрос от Таира. Видимо, предавшись воспоминаниям, я наяву улыбнулась.
– Вспомнила нашу жизнь в первый месяц после женитьбы. Когда я была безумно влюбленной в тебя дурочкой.
– Ты никогда не была дурочкой, - черные брови ползут к переносице.
– Нет? А как еще назвать девушку, которая влюбилась в мужчину старше, а он ее никогда не любил, а женился, потому что “так было нужно”, чтобы мама с папой, наконец, отстали. Ну что, Таир, стало тебе после этого легче.
– Ты все слышала?
– Я слышала достаточно. Зачем ты вообще на мне женился? Знаешь, как говорят: “Мы в ответе за тех, кого приручили?” Я была собачкой. которая по первому твоему зову бежала к твоей ноге.
Медлит. Наверное, слова подбирает. Интересно, о чем он думает? Что у него на душе? Делится ли он своими мыслями и чувствами с другой, раз уж со мной никогда не делился?
– Сабина, прости меня. С самого первого дня до последнего. Прости.
Мой подбородок дрожит, кутаюсь в кофточку и не могу согреться. Держусь, чтоб не заплакать.
– Как же легко все: сделать, а потом сказать “прости”.
– Я виноват, и вины своей с себя не снимаю. Когда мы поженились, у меня были к тебе чувства. Правда, - звучит, как оправдание.
– Я думал, это то самое…нежность, симпатия, уважение. Ты была идеальной во всем.
Усмехнулась и подумала про себя: “Но идеальных не любят”.
– Даже так…Ты вообще любил меня когда-нибудь? Хоть чуть-чуть? Как мужчина любит женщину?
В тишине опускает голову. Вот и ответ: нет, не любил. Секунды растворяются в его молчании, а я изнемогаю от острой боли. Таир снова берется за бутылку и наливает коньяк в рюмку.
– Просто правду мне скажи, пожалуйста.
– Правду?
– поднимает на меня осоловелые глаза.
– Тебе она не понравится.
Раз - и пустая рюмка с характерным звуком опускается на скатерть.
– А ты попробуй, - раздракониваю я, хотя знаю, что мне не понравится то, что скажет.
– Хочу узнать, понять.
Я чертова мазохистка. Потому что чем больнее, тем быстрее я вырву его из сердца.
– Честно сказать, мне не нужна была эта любовь. Она для слабаков. Так я считал. Я думал, то, что у нас с тобой - самое правильное. Брак, построенный на взаимном уважении, доверии, симпатии, общности. Но потом я встретил Элину. Не знаю, что со мной случилось. Магия какая-то. Но она так запала мне в душу.