Он. Она. Другая
Шрифт:
– Пойдем погуляем?
– спрашивает он.
– Не хочу гулять, - вздернув носик, заявляет она.
– Хочешь пойдем в детский центр?
– не унимается Таир.
– Нет, - мотает головой она.
– Куда ты тогда хочешь?
– Никуда.
– А я тебе куклу принес. Хочешь посмотреть?
– Нет. Мне не нужна другая ляля.
Услышав это я застыла в дверях, а Таир посмотрел на меня и нервно сглотнул.
– Иди к другой ляле.
– Нафиса, - он снова попытался взять ее за руку, но она убежала в угол зала и встала там, насупившись.
– Ей нужно время, - пожала плечами я.
Таир встает, идет в прихожую
– Смотри, какая, - показывает он подарок и улыбается.
– Возьми.
Нафиса поворачивает голову и спрашивает глазами моего одобрения. Я молча киваю.
– Хочешь открою?
Дочка обхватывает широкую упаковку руками и снова отрицательно качает головой.
– Мы откроем позже, да?
– предлагаю ей другой вариант.
Малышка кивает, но все также играет в молчанку с нами.
– Я тогда пойду?
– Иди, - отвечаю за нее.
– Нафиса, я пойду. Но хочу, чтобы ты знала, что я люблю и всегда буду любить тебя.
Она все также глядит на него как обиженный котенок
На следующий день он снова приходит и все повторяется. Но в этот раз она оттаивает примерно через тридцать минут и даже выходит с ним во двор. Несмотря на понедельник он проводит с Нафисой два часа после работы. Какая ирония! Раньше я была женой, а та - другой. Он точно также приезжал к ней вечером, а потом возвращался домой. А теперь мы поменялись местами. Теперь я - другая.
После последнего скандала мы с бывшим общаемся сухо и строго по делу. Он пишет, когда заедет, я одеваю дочь и передаю ему в руки. Ирада предсказуемо отказалась с ним пересекаться, потому что она боится, что ее потом посадят на 15 суток за хулиганство.
Объяснять сейчас что-то Нафисе тяжело, потому что она сейчас в таком возрасте, когда до конца не понимает многих вещей. Но мы с Таиром все-таки сказали ей, что несмотря на то, что мы живем в разных домах, мы по-прежнему ее мама и папа. Когда она подрастет, я поговорю с ней по-другому.
В буднях спокойно-серых мы приблизились к Новому году, который встречаем втроем, нашей маленькой семьей. Стараюсь сделать все, как было в нашем детстве, чтобы почувствовать себя чуточку счастливее. Готовлю оливье, селедку под шубой, запекаю в духовке с картошкой, пеку медовик, который Нафиса с Ирадой украшают разноцветными конфетами “MM’s”. Девочки, изображая бурную деятельность, больше развели бардак, но я не ругаюсь, потому что вижу восторг на лице дочери.
Свекров, золовок и подружек поздравляю с наступающим Новым годом по телефону. Звоню еще Куляш-апай – той самой соседке по палате, которая помогла мне пережить первые дни в больнице. Желаем друг другу здоровья, счастья и гармонии. Последнее нам очень необходимо.
В семь вечера внезапно происходит предновогоднее чудо – валит пушистый снег. Мы выключаем в зале гирлянду и встаем у окна, наблюдая за тем, как красиво и сказочно снежинки кружат за окном. На душе спокойно и хорошо от осознания того, что я жива и рядом со мной люди, которых люблю. И жить я буду для себя и для них. И любить также. А все остальное…когда-нибудь будет.
Первые дни нового года проходят в режиме “едим, спим, ходим по гостям”. Правда, хватает нас только на тетю-дядю и моих свекров. Последние искренне радуются нашему
– Тебе идут яркие цвета, дочка. И как я раньше этого не замечал, - дада по-отечески приобнимает меня за плечи.
– Рахмят, дада. Мне правда очень приятно!
– отвечаю искренне.
Во время застолья он встает, чтобы произнести тост, и назвал меня своей третьей дочерью. Я держалась, чтобы не расплакаться и показать, что несмотря на все я сильная.
В первый рабочий день 4 января все почему-то валится из рук. Во-первых мы проспали, потому теперь второпях собираемся в сад и на работу. К счастью, автобус приходит полупустой и я перевожу дух, сев у окна. Подумала, что надо бы начать копить на машину и пойти в автошколу.
Выйдя на своей остановке, не спеша бреду по обледенелому тротуару и стараюсь не растянуться, как корова на льду. В сумке звонит телефон. Останавливаюсь, чтобы принять вызов и с удивлением вижу, что это Надира.
– Хэдэ, привет!
– бодро здороваюсь я, но слышу в трубке ее всхлипывание и чей-то плач на фоне.
– Что случилось?
– Сабина…папа скончался. Ты не могла бы приехать?
Глава 31. Траур
Сабина
Дом, куда я четыре года назад пришла счастливой, влюбленной девушкой, полной надежд, погрузился в траур.
Ворота в доме, где умер человек, в эти дни должны быть открыты, чтобы соседи знали, что здесь случилось горе. На улице в мороз стоят мужчины - родственники, друзья и соседи моего свекра. У зятьев, то есть мужей Надиры и Фирузы, вокруг курток повязаны белые пояса - символ траура по близкому человеку.Такой же должен быть у Таира, но я не вижу его среди собравшихся.По нашим традициям все зеркала в доме накрыты плотной тканью. Жена, дочери, сестры и племянницы умершего плачут навзрыд каждый раз, когда кто-то приходит выразить соболезнования. В комнатах на первом этаже сидят женщины в платках. А у свекрови, золовок и теть они белоснежные. Потому что белый у нас - цвет чистоты и скорби.
Я приехала, как только отпросилась с работы. В доме уже много народа, но я сразу же прохожу в зал и выражаю свои соболезнования.
– Кызым! Кызым!
– плачет свекровь.
– Нет больше папы! Как же так?! Вчера только все было хорошо!
– Апа, держитесь!
– слезы текут по лицу, а внутри все сильно сжимается от боли и обиды за дада. Ведь только 1 января виделись и ничего не предвещало.
Замечаю, что смотрят на меня с сочувствием и интересом - все ведь уже знают, что мы с Таиром развелись из-за его второй семьи. Шила в мешке не утаишь. Свекровь просит, чтобы я побыла рядом с ней. Фируза уступает мне место, я сажусь на стул и беру апа за руку.