Она читала на ночь

Солнцева Наталья

Прямо над источником, в ореоле светящихся брызг, на своем гладком черном троне гордо восседал великий Атток. Множество глаз, горящих фанатичным огнем, жадно впились в своего правителя.

– Слава Величайшему! – раздавались под сводами круглого зала приветственные крики воинов, заставляя дрожать стены.

Покоренный Цоуфис молчал.

– Воины Кортиоса, вы победили! – прогремел, заглушая все остальное, голос Аттока. – На Хонконе вас ждет награда!

«Атток решил проверить меня, – подумал

Хортис, нарушая незыблемое правило: не иметь собственных мыслей в присутствии Величайшего. – Легкая победа на Цоуфисе не стоит такой чести, как похвала Аттока».

Мысли путались в голове Хортиса. Он хотел понять… и не мог – мешала ноющая боль в затылке.

– Возвращайтесь на Хонкон! – плыл голос Аттока над головами кортиосцев.

Правитель даже не взглянул на Хортиса, словно тот был обыкновенным рядовым воином. Тщательно обследовав всю планету, которая казалась пустынной и покинутой, кортиосцы вернулись на корабль, оставив на Цоуфисе группу наблюдателей и пилотируемый модуль. «Терр» мягко поднялся с текучей оранжевой поверхности и выплыл в открытый космос. Командир кортиосцев с облегчением вздохнул…

– Чтобы через неделю вернул бабки! Счетчик тикает! А не то…

– Я верну, – бормотал Рыба. – Клянусь! Без базара.

На том конце связи раздались гудки.

Костя Рыбаченко стукнул кулаком по столу и взвыл. Положение у него хуже некуда. Серьезные люди требуют долг, а ему негде взять денег. Андрон мертв. А с покойника какой спрос? Спросят с него, Кости. Что же делать? Вопрос, как и несколько дней назад, остался без ответа.

Осторожная разведка Рыбы показала, что Андрон, если и выручил деньги за товар, никому о них не говорил и на хранение не оставлял. Собственно, оно и понятно. Якимович был надежным парнем и все сделал правильно. Но Косте от этого легче не стало. Он представил себе, что его ждет в случае невозвращения долга, и в глазах потемнело от ужаса. Пожалуй, впервые с тех пор, как Андрон умер, Рыба ему позавидовал.

Пока не выяснится, где деньги, придется сидеть в Киеве.

Костя снял маленькую квартирку на окраине города, куда возвращался после бесплодных поисков, чтобы выпить и забыться. Хотя бы на пару часов. Страх держал его в таком напряжении, что «крыша ехала». Иногда Рыба приходил в полное отчаяние и тогда становился просто невменяемым. Как, например, в случае с Ксенией. Он бы убил ее, если б не тот мужик. По большому счету, это она во всем виновата. Если бы Андрон в нее не влюбился, то не мечтал бы о яхте. И не поддался бы на уговоры провернуть теневую аферу со спиртным. Соответственно, никто не стал бы одалживать денег, которые теперь не пришлось бы возвращать. Жил бы Костя припеваючи, без забот, без хлопот! Никто бы ему не угрожал.

«А может, скрыться? – думал Рыба. – Сбежать куда-нибудь далеко-далеко, за тридевять земель? Залечь на дно и притаиться? Вдруг не найдут? А потом забудут… Появятся новые проблемы, и братве будет не до меня».

Он достал из холодильника открытую бутылку водки и налил себе полстакана. Выпил одним глотком. Тоскливо посмотрел на кружочки колбасы, подсохшие ломтики сыра… Закусывать не хотелось. Рыба еще налил и снова выпил. Никакого эффекта.

Нет, пожалуй, скрыться не удастся. Нечего тешить себя пустыми надеждами. Найдут. И тогда будет еще хуже.

В нем поднялась новая волна неукротимой злобы на Ксению. Проклятая баба сгубила не только Андрона, но и его, Костю! За что? За какие такие провинности ему теперь

грозит лютая смерть? Уж если все равно помирать, так не одному. Пусть Ксения тоже поплатится! Гнев душил Рыбу. При этом он напрочь забыл, что сам же придумал операцию с водкой. Хотел заработать сразу и много. И Андрона подбил на худое дело. Тот был предан Шаху как собака и сам на такое никогда бы не решился.

Обо всем этом Рыба не вспоминал. Его слепила и жгла одна только мысль – отомстить Ксении. Забрать ее с собой в могилу. Чтобы знала, как портить жизнь крутым парням!

– Сука! – задыхаясь от ненависти, стонал Рыба. – Проклятая сука! Погоди у меня! Я тебя заставлю плакать кровавыми слезами!

В другой ситуации он мог бы пойти к Шаху, упасть в ноги, покаяться, просить помощи и защиты. Шах бы понял все – кроме предательства. Так что теперь, когда Рыба попытался его обмануть, рассчитывать было не на что. Егор Иванович таких вещей не прощает.

Костя почувствовал, что западня, в которую он угодил, захлопнулась. И выход только один – смерть. Либо он сам себя убьет, либо его убьют. Причем второе будет гораздо мучительнее.

Рыба уронил голову на стол и затих. Завтра он поедет на место старых складов, где они с Андроном устроили тайник. Там, в одном из подвалов, лежит заботливо упрятанный «ствол». Как раз на такой случай. Рыба возьмет его. Пусть «товарищ маузер» скажет свое последнее слово, поставит точку в этой печальной истории.

В казино «Вавилон» гремела музыка. Шампанское лилось рекой, дамы в вечерних туалетах блистали голыми плечами и бриллиантами. Джентльмены курили кубинские сигары и обсуждали удачные сделки. И только господину Шахрову было не до веселья. С ним творилось нечто странное.

Егор Иванович думал о женщине. Она пугала его и влекла одновременно. Он испытывал незнакомое чувство, на которое считал себя не способным. Это была нежность. Удивительно, но ощущение затаенного восторга и желания оказалось таким приятным, что Шахров растерялся. Он жил, окруженный бронированным панцирем, отражая любое воздействие, как событий, так и людей. Особенно женщин. Они никогда не волновали Шаха. И вдруг…

Он вспомнил фиалковые глаза Ксении. Она смотрела в какую-то даль, куда ему доступа не было. Как легко она прочитала самую большую тайну Шаха! Просто шутя… Егор Иванович не скоро пришел в себя. Он был рад уйти из театра, отвлечься. Бешеная езда на автомобиле по ночным улицам добавила ему в кровь адреналина. Шел дождь. Мокрый асфальт блестел полосами красных и зеленых огней. Ксения сидела рядом, затаив дыхание. Какое блаженство может испытывать человек от самых, казалось бы, обыкновенных вещей! Господин Шахров в эту сырую, полную сумрачных огней ночь делал открытие за открытием. Он думал, его жизнь идет к финалу. А она еще и не начиналась! Она только-только проклевывалась из того железобетонного бункера, куда он добровольно замуровал себя.

Оказывается, все эти долгие, бурные годы в нем спал мужчина. Чтобы проснуться в самый неподходящий момент и во весь голос заявить о себе.

– Кем же я был до сего момента? – спрашивал себя Шах. – Ребенком, подростком, хулиганом, потом преступником… заключенным, бандитом, дельцом, хозяином… ловким, бесстрашным и удачливым игроком? Я считал себя настоящим мужчиной, но никогда не подозревал, что значит быть им. Любить женщину… Да, любить!

Это было так ново, незнакомо и прекрасно, что господин Шахров ощутил едва заметное движение в душе, которая давно, по его мнению, превратилась в камень.