Шрифт:
Я популярна в нашем городе. На меня оборачиваются на улицах. Не обсчитывают на рынке и в магазинах. Даже наш надменный и недоступный мэр всегда, если сталкиваемся в кулуарах, дружески мне улыбается. У меня репутация крепкого профессионала, а мою передачу на телевидении многие специально отмечают в программках, чтобы не забыть посмотреть.
Я хорошо выгляжу, со вкусом одеваюсь и не злоупотребляю алкоголем. Неплохо образована. Не курю. Всегда вежлива с соседями – в нашем провинциальном городке иначе нельзя.
Во
– Убийца!
У людей есть основания думать так.
И, может быть, даже люди правы.
Я никогда не работал на конвейере или на стройке. Но сегодня вечером – после того как принял семь человек подряд! – чувствовал себя, точно работяга после смены. Ломило плечи, гудела голова, а главное – на душе полное опустошение. Ничто не интересовало, ничто не радовало. Как никто, я сейчас понимал плиточника или токаря. С каким бы удовольствием сам откупорил ледяную бутылочку пенного, закусил рыбешкой. Никаких, упаси господи, ресторанов – просто сидел бы на пустынном пляже, бездумно попивал пиво, таращился на море…
Но, к сожалению – говорю абсолютно без пижонства, – я не обычный человек. От дум меня не избавит ни пиво, ни море. Чужие беды, надежды, чаяния пребудут со мной еще долго. За ужином я стану отвечать невпопад, ночью – страдать бессонницей, завтрашним утром поднимусь с головной болью. Мне нелегко достаются баснословные гонорары.
Я проводил последнюю на сегодня посетительницу, вышел в приемную. Верные подданные – постоянный помощник Сименс и временная секретарша Эля – вскинулись мне навстречу. Девочка (она явно упивалась ролью ассистентки при Боге) протянула распечатанный на принтере листок:
– Ваше расписание на завтра.
Я взял, просмотрел – как и сегодня, семь человек. Кто б сомневался, что их будет не меньше.
– И еще Адель Лопухина очень просит ее принять. В любое время, – встрял Сименс.
– Это кто? – наморщил я лоб.
– Наша печально известная знаменитость, – саркастически хмыкнула секретарша.
Сименс поспешно пояснил:
– Телеведущая. Вчера уже к вам приходила спрашивать про колечко.
– Нашла? – усмехнулся я.
– Точно в указанном месте, – усмехнулся Сименс. – Говорит, что потрясена до глубины души. И очень хочет поблагодарить вас лично.
– Ты прекрасно знаешь, что я никого не принимаю повторно, – пожал плечами я.
– Я тоже говорила ей, что только время зря теряет! – удовлетворенно улыбнулась секретарша.
– Лопухина здесь с обеда. На улице, в машине ждет, – пояснил Сименс.
Знаменитости, что ли, больше нечем заняться?!
– Почему вы ее не отослали?.. – раздраженно произнес я.
– Гнали весь день, – пожал плечами помощник. – Но дамочка уперлась. Она ведь настырная, как все журналистки! Придется нам с вами через черный ход удирать.
Я, конечно, не Ванга, отчаявшийся народ подле моих дверей не дежурит. Но бывало и у меня,
Однако Лопухина уже на приеме была. Причем с вопросом совершенно пустяковым. Что ей надо еще?
Мне стало любопытно. К тому же телеведущая (в отличие от многих моих возрастных, неприбранных, истеричных клиенток) элементарно радовала глаз. Обаятельная, ясноглазая. Даже небольшой налет провинциальности ее не портил.
– Позови – пусть зайдет, – велел я секретарше.
– У нас столик в ресторане заказан. На семь, – предупредил Сименс. – Уже надо выезжать.
– Перенеси, – отмахнулся я.
Эля удалилась, Сименс констатировал:
– Завтра об исключении попросят двое. Послезавтра – еще пятеро.
– Лопухина мне просто понравилась. Как женщина, – подмигнул ему я.
И встретил красотку телеведущую со всей возможной приветливостью. Лично провел в кабинет, придвинул кресло, предложил кофе.
– Нет, нет, я на минутку. Спасибо, что приняли, – явно смущаясь, пробормотала она.
Неловко извлекла из цветастого целлофанового пакета благородного шоколадного цвета коробку, протянула:
– Вот… Вам…
– «Портвейн», – прочитал я сплетенные в витиеватый узор буквы. Хмыкнуть не успел – обратил внимание на год розлива. Тот совпадал с годом моего рождения.
Адель перехватила мой взгляд, виновато произнесла:
– Вообще-то положено, чтоб год сбора урожая совпадал. Но, к сожалению, именно такого я найти не смогла.
Еще один мой незыблемый принцип: никогда не брать ничего от клиентов. Сверх положенной оплаты, конечно. Но обижать Лопухину не хотелось. Тем более ее подарок никак нельзя было равнять с заурядными дорогими коньяками или альбомами по искусству – тем, что несли мне обычно.
– Откуда вы знаете мой год рождения? – улыбнулся я.
– Я журналистка, – откликнулась она. (Расслабилась немного, разрумянилась, повеселела.)
– В социальных сетях меня нет, ссылок на поисковиках – тоже, – упорствовал я.
– Обычно я не выдаю свои источники информации, – лукаво откликнулась она. – Но вы ж все равно насквозь видите. Если берете на себя труд.
Я не стал возражать.
– Поэтому признаюсь, – продолжала Адель. – Много лет назад в нашей городской газете был опубликован рассказ «Мусорщик». Его автором был – как гласила «шапка» – шестнадцатилетний школьник Алексей Данилов. Это ведь вы?
– Вы явно знаете свое дело, – совершенно искренне похвалил я.
Адель мой благожелательный тон, похоже, вдохновил. Стрельнула из-под длинных черных ресниц искрометным взором и произнесла:
– Кстати, ваш рассказ мне очень понравился. Вы – талантливый человек! Талантливый во всем! Скажите, как вы про мое кольцо узнали?
Я улыбнулся – чуть снисходительно:
– Нашли там, где я сказал?
– Именно! В «сокровищнице» у мальчишки! – Адель смешно сморщила носик. – Еще и отдавать не хотел. Пришлось выменять. На побрякушку из бирюзы и машинку!