Она должна была стать идеальной женой
Шрифт:
Бен взял Элоди за руку и повел ее по ступенькам к двери. Едва они перешагнули через порог, Бен резко остановился, охваченный печалью, нахлынувшей с воспоминаниями о прежней жизни.
Джо, шедшая впереди, обернулась и встревоженно посмотрела на него:
— Что случилось, Бен? Все в порядке?
Бен покачал головой. Желание расплакаться было нестерпимым, но он не хотел тревожить Элоди. Джо, кажется, это поняла и протянула руку.
— Эй, Элоди, хочешь увидеть, какие сладости я приготовила специально для тебя?
Услышав о сладостях,
Бен сделал несколько глубоких вдохов, но поток слез, копившийся столько времени и ждавший своего часа, было не остановить. Он присел на корточки и закрыл лицо руками, дав наконец выход скорби по отцу, которую он никогда еще толком не мог проявить. Вернее, которую ему никогда не давали проявить.
Через некоторое время он почувствовал, что ему хватит сил встать. Нетвердой походкой он дошел до туалета и наклонился над раковиной, ополоснул лицо холодной водой, смывая последние следы слез. Подняв голову, он посмотрел на себя в зеркало и представил, как он выглядит для матери. Он, безусловно, сильно изменился с тех пор, как был здесь в последний раз, на похоронах отца.
Теперь ему стало казаться, что именно со смертью Питера в Белле проснулось нечто, что было сложно даже описать. Да, она и до этого была сложным человеком и пыталась все контролировать, но по большей части он был с ней счастлив. В те времена хорошего все равно было больше, чем плохого. Теперь же она, казалось, ненавидела и презирала его, но все равно хотела контролировать. Это было невозможно понять. Почему смерть Питера разбудила в ней эту тьму?
Он вытер лицо полотенцем и, убедившись, что самообладание вернулось к нему, присоединился к Джо и Элоди на кухне.
Малышка сидела на столе, а Джо разложила перед ней кучу всяких сладостей, словно официант, с гордостью демонстрирующий лучшие десерты.
— Вон ту! — радостно крикнула Элоди, покачиваясь на столе и указывая на пакетик конфет «Поросенок Перси» — ее любимых.
Джо открыла пакетик и вынула конфету:
— Открой ротик… И Перси едет в животик Элоди! — она медленно поднесла конфету и положила ее в открытый рот Элоди.
Бен улыбнулся и подошел к ним. Он сел на высокий табурет и довольно наблюдал, как они уничтожили полпакета конфет под радостный смех Элоди. Потом они начали обсуждать, что будет на обед.
— Хочу хлеба! — выкрикнула Элоди, почувствовав, что может просить Джо о чем угодно и это будет исполнено.
— Значит, будет тебе хлеб! — ответила Джо и сняла Элоди со стола. — Но прежде… Хочешь поиграть в игрушки, которые я для тебя нашла?
Бен пошел следом за Джо, которая повела Элоди в соседнюю гостиную, где было разложено множество старых игрушек, часть из которых Бен смутно помнил с детства. Элоди плюхнулась на ковер и тут же увлеченно стала играть со старой игрушечной школой.
Наблюдая за ней, Бен положил руку на хрупкие плечи Джо,
— Это ведь моя? — спросил он, кивая в сторону домика.
Джо кивнула:
— Тебе ее подарили на двухлетие. Ты хотел кукольный домик, но мы в те времена были не настолько прогрессивны, поэтому ты получил школу. Я знала, что они еще пригодятся. Да и все равно не смогла бы выбросить. Твой папа считал, что я сошла с ума.
Бен улыбнулся, услышав нежность с легким оттенком грусти в ее голосе.
— Как ты, наверное, ты по нему скучаешь!
— Боже, ты даже не представляешь! Смешно… Он никогда не был шумным, но без него в этом доме стало так тихо…
— Представляю, — кивнул Бен.
— Поэтому я так рада, что вы приехали, Бен, — она посмотрела на Элоди, все еще радостно расставлявшую столы и стулья и рассаживавшую маленькие фигурки. — Вы оба. Я, конечно, люблю разговаривать с тобой через «FaceTime», но это ведь не одно и то же, верно?
— Верно, — согласился Бен. — Выпьем чаю? Мы можем присматривать за Элоди из кухни, да она и не заметит, что мы вышли.
Он с любовью взглянул на Элоди, которая была увлечена новой игрушкой.
Джо поспешила на кухню и налила две кружки чая. Она поставила их на стол и уселась напротив.
— Ну, как ты, сынок? Как живешь?
Бен сделал глоток. Чай был как раз такой, какой он любил: крепкий, горячий, и в нем было не слишком много молока. Его поразило, что он не мог припомнить, чтобы Белла хоть раз приготовила для него чай. Всегда было наоборот.
— У меня все в порядке, мам. Послушай, мне очень жаль, что я не приезжал к тебе. Это… — Он умолк, раздумывая, что еще можно сказать. — Это иногда бывает трудно.
— Я не нравлюсь Белле, — смиренно сказала Джо.
Бен вздохнул.
— Честно сказать, Белла тебя на самом деле не знает. Но у нее… ну, думаю, ты бы сказала, что у нее психологические проблемы. Я не знаю точно, потому что она никогда об этом не говорит, но это, наверное, связано с ее детством и отцом. Ей хочется всегда все контролировать… Когда на горизонте появляются другие люди, это ее беспокоит и кажется ей опасным. Думаю, ей просто хочется создать кокон, в котором были бы только мы втроем.
Он вспомнил тот вечер, когда предположил, что их в этом коконе четверо, если посчитать любовника Беллы, и ту ярость, которую это в ней вызвало. От этого воспоминания он содрогнулся.
— А как насчет тебя? Ты этого хочешь? — Джо пристально посмотрела на него, и между бровей у нее пролегла тревожная морщина.
Бен прикусил щеку, обдумывая, что сказать дальше.
— Я хочу, чтобы Элоди чувствовала себя защищенной. Чтобы у нее были оба родителя.
Он отпил еще чая, чтобы выиграть время на обдумывание. Ему было сложно ответить на вопрос, не выдав, что у него нет никакого выбора. Его желания не имели значения — Белла дала это понять совершенно четко.