Она любит плохих парней
Шрифт:
— А ты… ты… — Ярость срывает все маски, лишая здравомыслия. — Ты пытаешься заслужить любовь через одобрение! Разве нет?! Отвернулся от семьи и решил попробовать все сначала, но только так, чтобы наверняка. Вот в чем фишка твоей гребаной идеальности! Ты стараешься быть хорошим, потому что боишься моральной боли и избегаешь ее, заменяя эмоции адреналином! Ну и чем ты лучше меня, а?! У нас обоих есть свои сценарии!
Дарий дергает желваками и рывком наклоняется вперед. Электрический разряд сокращает мышцы, подталкивая к побегу, но я гордо вскидываю подбородок. Вот так-то, получай, старикан! Может я и не
— Не подходи.
— Ты знаешь, где выход, Катюш. Детям уже давно пора спать, поэтому... лучше беги.
Топаю ногой, сжимая кулаки до острой боли в ладонях:
— Не говори со мной, как с маленькой!
— Тогда скажу, как взрослой, — мрачно и пугающе произносит он, глядя исподлобья. — Иди домой.
— Думаешь, напугал меня? Да я...
— Я не пытаюсь тебя напугать, — медленно проговаривает Дарий, нависая надо мной, чем мгновенно опровергает свои же слова. — Я просто снова делаю то, что ты хочешь. И знаешь, что самое смешное?
— Здесь есть что-то смешное?
— Есть, — понижая голос до дьявольского рокота, отвечает Дарий, а я не могу пошевелиться, оказавшись в мучительном плену. — Мне не трудно, и я не притворяюсь. Это я. Настоящий! И пять минут назад, и сейчас! И всегда! Меня с детсва науськивали, что со мной что-то не так, и я только недавно понял, что людям вообще все не так! Но это их проблемы, а не мои! Каждую секунду, каждого чертового дня я делаю только то, что хочу сам! Так что не приписывай мне свои романтизированные травмы!
— Ты сказал, делаешь то, что хочу я... — Цепляюсь за его фразу. — Объяснишь?
Между нашими лицами всего несколько вибрирующих от напряжения сантиметров. Адреналин придает нечеловеческих сил, в это мгновение кажется, что я могу и грузовик перевернуть. Дарий опускает взгляд на мои губы и возвращается к глазам, сердце сбивается с яростного ритма.
— Это значит, что наши желания схожи. Ты просила эмоций и допросилась, а теперь… — Дарий шумно вздыхает и шагает в сторону. — Иди домой.
— Да катись ты к черту!
Выбегаю в темный коридор и хватаю сумку. Ладонь горит и дрожит, зубы стучат, а сердце клокочет. Нифига! Я не сдамся! Сдавлено рычу и возвращаюсь в гостиную, отвожу руку назад и швыряю сумку. Она летит через комнату, ударяется о плотные шторы и с грохотом падает на пол. Дарий медленно оборачивается, его грудь вздымается. Плевать, мне не страшно!
— Никуда я не пойду, пока ты все не объяснишь! — Мой голос в плену истерики, тело в цепях безумия.
— Что еще тебе объяснить, Катя?! Что?! — люто кричит Дарий, надвигаясь на меня бушующим ураганом. — Что мы похожи?! Что меня, как и тебя, недолюбили в детстве?! Навязали кучу комплексов?! Залечили и завоспитывали до такой степени, что я едва разобрался, кто такой и чего хочу?!
— А ты разобрался? — сквозь сбитое дыхание спрашиваю я.
— Думал, что да, но ты… со своими… да как ты вообще... — Он болезненно морщится. — Я не знаю, что еще сказать! Не знаю, что сделать! Ты бесишь меня сейчас так сильно, что…
— Погоди… — пораженно произношу я. — Так вот, в чем дело. Ты увидел во мне себя? Решил помочь?
Губы дрожат, заливистый
— Сам решил меня вылечить! Какой молодец! Вот это да!
— Что ты несешь?! Я хоть один раз пытался заставить тебя что-то сделать, давал советы или указания? Пытался исправить тебя, подмечал ошибки? Этим всем занимаешься ты! Ты…
— Заткнись! Не хочу тебя слушать! Я же… — На мгновение закрываю ладонями лицо и резко убираю руки, глядя на Дария, которого уже заметно трясет. — Я уже влюбилась в тебя, долбаный ты старикан! И что ты теперь будешь с этим делать?! Чего ты хочешь?!
— Да того же, чего и ты, книжная истеричка!
Глаза пекут от слез, часто моргаю, блуждая по затянутому красным туманом разуму.
— Я хочу, чтобы меня любили, — произношу сквозь сдавленный всхлип. — Просто так. Просто потому что я — это… я.
Дарий убивает жалкие сантиметры, оставшиеся между нами, и запускает пальцы в мои волосы, сжимая их в кулак на затылке. Обхватываю шею Дария и в отместку вдавливаю ногти в его кожу. Три. Два. Один.
— Вот и ответ, — шепчет Дарий и прижимается к моим губам.
Яростный поцелуй разрывает в клочья реальность. Уже непонятно, кто это начал и кто больше виноват, да это и неважно. Все сходится, теперь уже точно. Мы хотим одного и того же, а получить это просто. Так просто, что даже смешно. Влажные беспорядочные поцелуи, выплеск эмоций, страсть, объятая пламенем. Дарий подхватывает меня и относит к стойке посреди комнаты, усаживает поверх и со звериным голодом набрасывается на губы. Руки хаотично носятся по телу, словно в поисках доказательства, что все происходит не во сне. Сжимают, ласкают, дразнят. Дергаю толстовку Дария, потому что она кажется невыносимо лишней, он отступает назад и стягивает ее через голову вместе с футболкой. Вытягиваю ногу и закидываю ее на бердо Дария, сгибаю и упираюсь пяткой в крепкую ягодицу. Дарий сверкает взглядом и опрокидывает меня на стол, придерживая за шею.
— Провокаторша, — говорит он с тихими отголосками недавней ярости.
— Псих, — отвечаю я, принимая вызов.
Дарий забирается под юбку и хватает резинку тонких колготок, в несколько рывков стягивает их и отшвыривает за спину.
— Шизофреничка! — усмехается он и принимается за пуговицы на моей рубашке.
— Старикан! — широко улыбаюсь я и обхватываю его второй ногой, притягивая ближе.
Дарий дергает края рубашки в разные стороны, опускается к моей груди, а его ладонь поднимается вверх по внутренней стороне бедра.
— Повтори-ка, — шепчет он, обдавая дыханием влажную от его языка кожу.
— Дар, — мягко отзываюсь я.
— Божий? — тихо смеется он.
— Мой.
Ухватившись за его плечи, отрываю спину от прохладной мраморной столешницы, Дарий дергает меня на себя, сдвигая к самому краю. Нет сил больше ждать, нет желания разбираться. Царапаю его спину, покачиваясь от каждого толчка, сильные пальцы Дария сжимают кожу на бедрах, поцелуи горят на шее. Стоны улетают под потолок, в уголках закрытых глаз скапливаются слезы. Мечта так близко, она во мне и для меня. В последний раз поджигаю сердце, чтобы найти правильный путь в чудесном зеленом лесу. И все-таки, оно такое красивое, когда горит.