Она - моё табу
Шрифт:
— Ты же говорил, что кольцо будет в поезде. — указываю глазами на золотой ободок.
Я заметила, что и Андрюша постоянно на него смотрит, трогает, гладит. Будто оно делает меня полностью его. Но это не так. Мне не нужно статусов и символов, чтобы отдать ему всю себя.
Он слегка хмурится. Брови опускаются. Лоб режут линии. Опускает подбородок мне на плечо и целует в шею.
— Сначала так и хотел. Но я и до этого думал, что так просто твой отец тебя мне не отдаст. Пусть знает, что я собираюсь везти домой не любовницу, а будущую жену.
— Так это из-за папы?!
Мгновенно взвинчиваюсь, поднимаясь и оборачиваясь к нему. Щёки пылают от обиды
— Блядь, Фурия, херню не неси. Я уже сделал тебе предложение. Ты согласилась. От того, что я всё это повторил в официальной обстановке перед твоим отцом и с его благословением, ничего не поменялось. — проводит носом по волосам и касается губами макушки. — Я люблю тебя. Люблю так, как быть не должно. Я хочу на тебе жениться. Хочу завести с тобой семью. Просто я решил, что сделать тебе нормальное предложение в присутствии генерала будет не лишним. Возможно, это и немного показательно. Но подумай сама. Когда руки и сердца просят при родителях, это уже совсем другая степень ответственности и готовности отвечать за свою девушку. Я показал ему, что всё серьёзно. Что не боюсь его гнева. Что я готов стоять за тебя до последней капли крови.
Осторожно перевожу дыхание и прячу лицо на мощной шее. Ловлю губами сорвавшийся с катушек пульс. Трусь об него и шуршу:
— Извини.
— Порядок, любимая. Ничего.
Поворачиваюсь и укладываюсь ему на плечо. Прикрываю глаза. Наши пальцы опять смыкаются в замок.
— Ты хочешь детей? — выпаливаю, заливаясь краской.
И я так боюсь услышать положительный ответ. Я пока не готова к такой ответственности, хотя со временем очень хочу родить ему сына. Именно сына. Такого же сильного и надёжного. Андрюша, будто считывая мои мысли и сомнения, плотнее смыкает наши кисти, второй рукой рисуя узоры на моей спине.
— Не сейчас. Сначала надо самим как-то на ноги встать. Втянуться в учёбу, придумать что-то с работой. Мои родители, конечно, помогут и деньгами, и квартиру снимут, но и на шее у них сидеть не вариант. Обустроимся с тобой в Петрозаводске, решим, что делать с твоей учёбой, сыграем свадьбу. А потом уже будем думать о том, чтобы разводить Диких. — последнее предложение с игривыми, шутливыми интонациями. Хихикаю на его замечание и расслабляюсь. — Какую свадьбу ты хочешь? Платье, ресторан?
— Не знаю. — пожимаю плечами, пуская на губы мечтательную улыбку. — Наверное, пышное платье. Но не длинное. Знаешь… — закусываю уголок губы, придумывая, как получше ему объяснить. — Как балетная пачка. — Андрей тихо и угрожающе рычит. Я смеюсь, гася его агрессию поцелуем. — Но не настолько короткое. Не бойся, трусами светить буду только перед тобой.
— Я предпочитаю, когда ты без них. — собирает в кулаке ткань платья, поднимая его выше талии. Проводит пальцами по голому бедру. Да, я не стала надевать бельё. — Вот как сейчас.
Скатывает к основанию бедра изнутри. Смеясь, уворачиваюсь и подскакиваю с него. Выставляю перед собой ладони, когда Андрюша поднимается следом и ползёт на меня, как хищник: плавно и опасно.
— Нет-нет-нет… — быстро мотаю головой, упираясь ему в грудную клетку. — Перерыв. У меня всё болит уже. Я, вообще-то не привыкшая к такому напору.
Он, заливаясь смехом, ловит за талию одной рукой и тащит на себя. Впивается в губы жарко и о-о-очень мокро. А потом заваливается на спину, таща меня за собой. Смеясь, падаю сверху и скатываюсь, улёгшись рядышком. Вывожу на его груди рисунки. Опять болтаем о ерунде. И это так суперски,
Убито вздыхаю и задушено всхлипываю, как только думаю о том, что скоро мне придётся вернуться в Америку, чтобы забрать документы, вещи, попрощаться с друзьями. А это не меньше двух-трёх недель. Не представляю, как мы выдержим столько на расстоянии.
— Что случилось, малышка моя? — напрягается мужчина, всматриваясь в моё лицо.
И я, едва не плача, выдаю все свои переживания. Так и хочется хотя бы часть переложить на него. Чтобы забрал и стало легче.
— Я не хочу уезжать. — к концу рассказа рыдаю у него на плече, качая головой и растирая слёзы. — Стоит только представить, что не увижу тебя целый месяц и сдохнуть охота! — воплю, задыхаясь от боли и слёз.
Андрюша сдавливает мои щёки и вжимается лоб в лоб, намертво зафиксировав мою голову.
— Ну всё, родная моя, не надо плакать. Это необходимо сделать. Я никуда не денусь. Будем постоянно созваниваться по видеосвязи. — спокойно рассекает мужчина.
— Как? — истерично взбиваю руками воздух. — У нас пятнадцать часов разницы! Я буду только просыпаться, а ты уже спать! А когда у тебя будет время, в Америке уже ночь!
Чем больше я говорю, тем сильнее меня кроет. Вода из глаз уже не ручьями — водопадами! И я никак не могу остановиться. Андрей поджимает губы и рвано вдыхает через нос. До хруста притискивает к себе, давая мне выплакаться и проораться. Когда перестаю реветь, периодически жалко всхлипывая, наливает воду из стоящего на прикроватной тумбочке графина и заставляет выпить.
— Мне тоже даже думать об этом больно, любимая. Но нельзя просто забить на учёбу. Если надо будет сидеть всю ночь и молиться на телефон, ожидая твоего звонка, то я буду это делать. Самое главное, что потом мы будем вместе. Уедем. Поженимся. И до глубокой старости.
— Об-бещаешь? — всхлипываю, с надеждой взирая на его расстроенное лицо.
— Да, родная девочка моя. Когда любишь, никакие расстояния не помеха. Пара недель — не беда. Они быстро пролетят. Даже заметить не успеешь, как уже будешь садиться со мной в поезд. А до тех пор я тебя дождусь.
Его губы растягиваются в ободряющей улыбке. Но я знаю его достаточно, чтобы понять, что она вымученная. Ему тоже сложно. Андрюше и так хуже, чем мне. Он постоянно за забором без связи, а я на свободе. К тому же, он прав: не так уж это и долго. Даже если дела займут больше времени, мы всё равно встретимся и потом уже никогда-никогда не расстанемся.
— Я люблю тебя, Андрюша.
— И я тебя люблю, Кристинка.
Вечером Андрей возвращается в часть, и мы начинаем тренироваться жить на расстоянии. Ловим каждую минутку общения. Грусть, конечно, никуда не уходит. И не уйдёт, пока я не вернусь и не окажусь в его объятиях. Но я стараюсь её хоть немножечко приглушить и не омрачать наши последние недели плохим настроением. Каждый день учусь готовить новые блюда и уговариваю папу утром передать Андрюше. Он вечно бурчит, что выглядит это слишком странно, когда генерал подкармливает солдата срочной службы, но никогда не отказывает. А любимый мой поёт дифирамбы моему несуществующему таланту к готовке. Но мне всё равно очень приятно. И хочется стараться для него ещё больше.