Она - моё табу
Шрифт:
— Понял, Роман. — да, плюю на устав, называя командира по имени, но сейчас мы просто люди. — Не сдаваться. Но делать это так, чтобы не подвести её. И не потерять.
— Быстро схватываешь. — откидывается на спинку и покачивается. — Телефон заберёшь завтра утром. А теперь на обед и ещё двадцать кругов. И наряд вне очереди.
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
В итоге к ужину я буквально приползаю. К двадцати кругам добавилась ещё скакалка, турник и приседания, «чтобы не было сил нарушать устав». С искренним сочувствием на меня смотрят Макей, Дан, Ванёк, Лёха и даже Герыч. Остальные не посвящены в нашу с Крис историю, так что для них я враг народа, пользующийся тем, что трахает дочку командующего. Знали бы они, чего мне стоило дойти до этого статуса, на моём месте слились бы
— Эй, Диксон, ты хоть жуй, прежде чем глотать. — стебётся Иридиев.
Выкатываю ему фак и продолжаю жрать, как с голодного края. Тело ноет и тянет, хотя для меня физические нагрузки не в новинку. Но это, блядь, перебор. Утром в наряд. А впереди ещё построение и поверка. Тут бы не грохнуться перед майором.
— Пах, на ночь мобила твоя нужна. Я в свой акк зайду. — прошу, дожёвывая макароны с тушёнкой.
— Да без «б». В кубрике отдам. Но только сделай так, чтобы и она не ушла. — подтянув брови, лыбится.
Допиваю стакан кефира и вытираю рот ладонью. Прикрываю ненадолго глаза. После душа размозжило до состояния медузы. Кажется, что уже не встану.
— Мы попереписываемся и всё. Светить не буду.
— Как там Царёва? — вклинивается Нимиров.
С трудом сдерживаю раздражение.
Как-как? Шопится, шляется по кафе и ночным клубам. У неё всё не так хуёво, как у меня.
Естественно, этого не звучит.
— Справляется. Товарищи, можно одну просьбу? — наклоняюсь к столу, снижая голос. Все делают то же самое, ожидая. Набираю воздух в лёгкие и выкрикиваю то, о чём пока знает только Макеев: — Перестаньте интересоваться моей невестой!
От моего крика все отлетают назад. Ваня падает вместе со стулом. Дан переворачивает стакан компота Гере на мотню. Макей цепляет тарелку с остатками макарон, но успевает поймать раньше, чем она успевает приземлиться на него, и гогочет.
— Ну ты, Дикий, и ебанутый! — кряхтит Нимиров.
— Ага, Вань. — подтверждаю спокойно. — Но я пиздец какой ревнивый. Особенно если учесть, что она официально согласилась стать моей женой. Так что если есть ещё вопросы, сначала подумайте над ними хорошенько, а потом решите, стоит ли их задавать.
Ещё до отбоя успеваю раздеться, забраться на второй ярус и написать Кристине. У неё сейчас всего семь утра, и она наверняка ещё спит. Но когда проснётся, будет знать, что ничего ужасного со мной не случилось.
Андрей Дикий: Манюнь, прости, что пропал. Гафрионов спалил. Сначала отымел словесно, забрал телефон, а потом весь день гонял меня по спорту. Еле дотащился до кубрика. Извини за утро, девочка моя. Я перегнул. Просто расстояние и невозможность быть рядом поднимают со дна всё дерьмо. Я люблю. Я скучаю. Я дурею без тебя. И тебе не должно быть так же паршиво в разлуке, как и мне, поэтому развлекайся, гуляй, общайся. Только не грусти и не плачь. Доброе утро, любимка, и позитивного дня.
Дописав, улыбаюсь и расслабляюсь. Признавать косяки непросто, но иногда необходимо. Наступать на горло своей гордости, чтобы сделать счастливой Фурию.
Только собираюсь вернуть смартфон Макею, как он вибрирует.
Звонок от Крис.
Сомневаюсь, стоит ли разговаривать при всех целую секунду, и отвечаю.
— Ты рано. — шепчу, прижав микрофон к губам и улыбаясь во весь рот.
— Не могла уснуть после твоих слов. Крутилась всю ночь. Не знала, как тебе сказать…
— Манюнь, не пугай меня. — требую, повысив голос, за что сразу получаю неодобрительное мычание пытающихся уснуть парней. — Соррян. — бросаю им и обращаюсь к Кристине: — Что сказать, малышка?
— Что я дура! — смеётся она. — Больше не буду пропадать. Буду всегда на связи. Потому что всё окружающее неважно. На всех мне плевать. Только ты важен.
— И ты для меня тоже.
Очень тихим шёпотом болтаем ещё около часа. Сослуживцы храпят, а мы обсуждаем прошедший день. Оказывается, когда человек далеко, каждая мелочь имеет значение. Крис
Так проходят недели. Выживаем. Натуральным образом бьёмся за жизнь. До дембеля остаётся всего да ничего, но я не позволяю себе расклеиваться. Ровно до того момента, пока один звонок не рушит весь мой мир и безвозвратно не ломает жизнь.
«Андрей, прости, но ничего не получится. Я поняла, что не готова к семейной жизни.»
Глава 53
Реальность всегда жестока
Дела в Йели занимают куда больше времени, чем мне хотелось бы. Общаться с Андрюшей очень сложно, когда нас разбросало не только по континентам, но и во времени. Я чуть не сошла с ума за эти полтора месяца. Возможно, всё же немного свихнулась. Но не критично. Мне уже не терпится наброситься на него только для того, чтобы обнимать долго-долго, крепко-крепко. Чтобы просто прижаться к его губам и сгореть в этом прикосновении. Тело чешется и покалывает в предвкушении его агрессивного тепла.
Скучаю. Мамочки, как же сильно я скучаю!
Мне так мало тех коротких разговоров, что случаются у нас. Бездушных переписок и голосовых сообщений. Фотографий, которые я уже затёрла до дыр во всех смыслах. И глазами, и пальцами, и губами. Я каждую ночь перед сном выбираю ту, где его face вблизи, и целую её, мечтая, чтобы он ощутил мои губы. Не это ли крайняя степень безумия? А разговоры по видео? Сумасшествие! Когда набираю Андрюшу после отбоя и вижу его заспанного, уставшего, с покрасневшими глазами, представляю, что ложусь рядом с ним, укладываю голову на плечо, обнимаю за живот и царапаю губы о лёгкую щетину, отросшую за день. Что он гладит меня по спине, расчёсывает пальцами волосы и целует в ответ. А утром мы просыпаемся вместе и, как у меня постоянно бывает, я смущаюсь, а он ненавязчиво, с провокацией подкалывает, что ночью мне позавидовала бы любая путана, а утром — монахиня. И я смущаюсь ещё больше! И плыву, плыву, плыву куда-то на воздушных облаках. Я — влюблённая до одури дурочка, и мне в кайф! Андрей никогда не осуждает за то, что я не могу контролировать. Я сама его провоцирую и возбуждаю. В сексе смелая и резвая. Моё тело понимает куда больше, чем я сама. Например, на прошлой неделе я случайно спровоцировала секс по телефону. Точнее, по видеосвязи.
Это был один из немногих моментов, когда я не спала ночью, а у моего психопата было свободное время. Он написал. Я прислала фото в тоненьком небесно-голубом пеньюаре на бретельках. Он скинул мне фотку из душа. С каменным стояком. Жар залил щёки и скатился к груди. Я вспоминала, как он двигается во мне, какие хриплые стоны выдаёт, с каким напором целует и как самоотверженно я отвечаю, позволяя разнести меня на осколки. Наша разлука затянулась. Голодало не только сердце, но и тело. Оно жаждало мужчину. Одного-единственного, того самого, неповторимого. И я в порыве чувств написала об этом Дикому. Тут же пришёл видеозвонок. Я приняла его и сразу увидела, как запотевшая камера мобильного фокусируется на твёрдом жезле, который Андрей сдавливает, водя туда-сюда. И я почти вживую слышала его стоны. Спустила руку по животу, перевела камеру и задрала пеньюар. Мастурбируя, смотрела, как мой мужчина дрочит в душе, и едва не слетала с катушек. Он требовал сделать то одно, то другое, а я всё выполняла. Спустила с груди сорочку, накрыла полушария, свела их вместе, ласкала соски, стянула промокшие трусы и вошла в себя двумя пальцами. А я никогда этого не делала! Закрыла глаза, слушая его охрипший от неудовлетворения голос. Стонала, воображая, что это его рука ласкает мою грудь и теребит клитор. Ощущения были такими явными, острыми и яркими, что меня унесло минут через пять. Старалась отдышаться и смотрела, как кончает Дикий. Выстрел белой спермы. Её потёки на стене душевой кабинки. А потом долго ругала его за то, что он снёс мне голову и вообще не переживал, что кто-то может это увидеть. А он хохотал и заверял «порядок».