Она наблюдала за Армагеддоном
Шрифт:
Пессимистично настроенный Йегер вообще перестал следить за мировыми новостями, доверяя только той информации, что получал от вышестоящих командиров разведки. Вместе с Анкэлем и выжившей командой верных ассистентов он дни напролет работал над своими засекреченными проектами, разрабатывал новые вакцины и старался оказывать любую поддержку страждущим. Не имеющий ни семьи, ни других друзей, одинокий мужчина жертвовал все свои средства на поддержку больниц и детских домов. Он как будто пытался загладить вину перед миром, груз которой он будет нести до последнего дня жизни.
«Пусть хоть
– Пусть хоть кто-то будет немного счастливее, пока не началась финальная буря».
«И она все-таки началась», - подумала Анни, проходя между рядами спальных мест, на которых мирно дремали беженцы со всех концов Земли. Девушка не смотрела в их лица, тем самым стараясь хоть немного сохранить крупицы самообладания, но получалось плохо.
Неделю назад пропавшие люди из Азии вернулись и в образе управляемых кем-то титанов стали нападать на неподготовленные к такому города. Как лавина или черный поток твари, навсегда утратившие человеческий разум, уничтожали бывших соплеменников с особой жестокостью. Интернет и другие средства информации заполонили жуткие кадры и видеозаписи кровавых расправ, авторы которых часто по глупости своей жертвовали жизнью, чтобы сделать их.
Самое ужасное - это то, что такие атаки проходили по всему миру и никакое оружие, даже атомные бомбы, примененные всего лишь раз на территории Китая, не могли остановить чудовищ. Вместо уничтоженных, хотя их было сравнительно очень мало, появлялись десятки новообращенных. Страх поселился в душах людей, завладел ими и заставил бежать прочь из родных городов. Сотни тысяч беженцев - безработных, голодных, озлобленных на весь мир - заполонили столицы, которые и без того были истощены. Дефицит провизии, перебои в подачи электроэнергии и даже нехватка питьевой воды - вот с чем столкнулись обездоленные. Под влиянием неудобств и нужды в городах вновь стали появляться вооруженные банды, не уступающие в жестокости средневековым разбойникам. К тому же возрастала вероятность эпидемии.
«Именно поэтому мы должны постараться помочь каждому, кто нуждается в помощи, - утверждал Григорий.
– Чем больше душ мы спасем, тем больше законопослушных граждан появиться в нашей стране».
«Они станут хорошим подспорьем в борьбе, - добавлял Анкэль, когда ему все-таки удавалось провести время с дочкой.
– За последние столетия цивилизация обленила нас, сделала беспомощными и слабыми. Теперь же выживут только те, кто действительно этого достоин. Те, кто смогут не щадя себя работать на благо человечества и драться за благополучие своих близких».
Пожалуй, Анни была с этим полностью согласна. Каждый раз, перевязывая раны очередного пострадавшего или же осматривая больного - следуя пожеланию отца молодая Леонхард вступила в общество Красного Креста - девушка думала о словах отца. И чем чаще она прокручивала в голове сказанное, тем холоднее становилось ее сердце.
– Жить могут только сильные, - зайдя в небольшую комнату, служившую помещением для отдых охраны, произнесла девушка: - И я стану такой, пусть даже мне придется пожертвовать частью
– А ты уверена, что этого того стоит?
– Симон зашел в комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Уставший военный, которого вновь взяли в регулярные войска, выглядел неважно. Глубокие морщины залегли под серыми глазами, в которых не было большего той надежды и решимости, заражающей друзей крохотным кусочком позитива. Война, каким-то чудом еще не добравшаяся до Европы, тоже изменила Шмидта навсегда - пробудило в нем задатки истинного воина.
– Конечно стоит. По-другому я не найду свое место в мире.
– Тогда ладно, - вздохнул мужчина и жестом пригласил названную сестренку присесть на диван.
– Раз ты так решила, то пусть так и будет. Но помни, что за каждое решение рано или поздно нужно будет ответить…
Эти слова прозвучали как гром средь ясного неба и навсегда врезались в память Анни, как практически последнее, что она слышала от своего самого близкого друга за жизнь.
– Знаешь, - после непродолжительного молчания начал Симон, - я подал заявку в легион Марии, и меня приняли. Так что я скоро уеду.
Наверное, он хотел услышать восторженный вскрик или же яркое проявление недовольства, но получил лишь тихий шепот:
– Легион Марии - элитное подразделение, о котором сейчас все охранники говорят, - констатируя факт, произнесла девочка.
– Их будут использовать в самых опасных операциях, возможно даже прикажут прикрывать отступление мирных жителей, если титаны до нас доберутся, - немного помолчав, она внимательно посмотрела в глаза другу и добавила: - А еще, чтобы туда вступить, у солдата должен быть ребенок…
– Ты как всегда права во всем, - Шмидт вздохнул и еще сильнее обнял Анни.
– Я заключил договор с одной хорошей девушкой - она родит мне ребенка, которого, скорее всего я не увижу, - его голос дрогнул и внезапно стал холодным как лед.
– Пообещай мне одну вещь, Аня. Нет, лучше поклянись, что, если со мной что-нибудь случиться, ты не оставишь моего малыша без поддержки. Позаботься о нем. Считай это моей последней просьбой…
– Глупости, - не зная, что ответить, с горяча выпалила девушка и хотела сказать что-то еще, но вдруг к горлу подступил комок, а в голове пролетели видения тех ужасных картин, что преследовали ее последний год. Собравшись с мыслями, она произнесла единственно правильную фразу.
– Я обещаю тебе, Симон Шмидт, что буду приглядывать за твоим ребенком и по возможности за его детьми, даже если с тобой ничего не случиться.
– Спасибо, - легкая улыбка коснулась его губ.
– Вот только теперь моя фамилия на «Шмидт», а «Смит», - в руках блеснул армейский медальон с выгравированной на нем информацией.
– Ошиблись в бухгалтерии, и теперь я один из тысячи Смитов на планете…
Анни ничего не ответила на это, только плотнее прижалась к другу, и прислушалось к биению его сердца. На душе было не спокойно, а в голове крутилась странная иллюзия какого-то высокого мужчины, чем-то отдаленно напоминающего Симона. Незнакомец звал кого-то в бой, не обещая ничего взамен, но девочка точно знала, что его слова ей нравятся. А еще она знала, что новое видение - это дурной знак.