Она

Славицка Милена

Алиса вскинула брови. Лемперер заметил ее реакцию и стал высказываться более осмотрительно.

— Разумеется, я не хочу, чтобы они выиграли, конечно же нет. Но, с другой стороны, только эта партия и могла бы покончить с радикальными течениями в исламе. Им бы удалось с этим справиться. Их лидер, Мохаммед Бен Аббас, имя вам, конечно же, хорошо известно, и в самом деле мог бы оградить Францию от террористов и иммигрантов.

— Но это обещают все партии, — заметила Алиса.

— Конечно, они обещают, но не все могут или хотят это сделать, — убежденно ответил Лемперер.

— Мохаммед Бен Аббас, — продолжала Алиса делиться сомнениями, — прежде

всего хочет иного, и ему как раз очень выгодно обещать подобные вещи. Кто же не станет обещать, что покончит с терроризмом и иммиграцией? Но на самом деле у него совсем другие цели. Вам это не приходило в голову?

Тут Алиса увидела Франсуа. Он спускался с первого этажа в сад по наружной лестнице музея и махал ей рукой.

— Годфруа Лемперер, твой новый коллега, — представила она ему молодого человека, когда Франсуа подошел. И пошутила:

— А может быть, и твой новый опасный конкурент, если говорить о студентках. Он, кстати сказать, отличный специалист по Леону Блуа. Возможно, вы даже знакомы.

— Лично — нет, — ответил Франсуа сдержанно и протянул Лемпереру руку.

— Я читал почти все ваши статьи, — заверил его Лемперер, — но «Головокружение от неологизмов» — лучшая. Это правда замечательная работа, хотя должен признать, что в случае с Блуа я с вашей оценкой языка не согласен.

— Осторожно, дорогой коллега! Франсуа — специалист по Гюисмансу, он Блуа терпеть не может, — вмешалась Алиса. — Послушайте, как интересно, что мы тут встретились. Мы трое, специалисты по Нервалю, Гюисмансу и Блуа, о которых я как раз сегодня читала лекцию.

— Правда? Жаль, что я на ней не был, — сказал Лемперер, — но я о ней не знал. Приглашений мне пока не присылают. А вам, наверное, это кажется символичным, что мы здесь встретились после вашей лекции.

Алисе хотелось еще немного поговорить об этой случайной встрече и о своей лекции, но эти двое уже обсуждали выборы. Франсуа тоже считал, что «Мусульманское братство» наберет много голосов и уже скоро сыграет важную роль в политике.

— И нам следует ожидать введения мусульманских порядков. Так это можно понимать? — спросила Алиса.

— Не путайте, пожалуйста, «Мусульманское братство» с террористами, — терпеливо объяснил Лемперер. — «Мусульманское братство» осуждает терроризм.

— А как насчет женского равноправия? Его они тоже наверняка осуждают? — Алиса посмотрела на Лемперера с вызовом.

— Нет, конечно же, — убежденно заверил ее Лемперер.

— Я бы не стал этого утверждать, — насмешливо заметил Франсуа. — Хотя, может быть, женщинам в конце концов стало бы легче, если бы им не пришлось столько всего тащить на себе, если бы наконец-то определились эти размытые понятия о мужском и женском. А ты что скажешь?

Франсуа взглянул на Алису, поддразнивая ее:

— Финикийская принцесса [42] слишком долго плутает в лабиринте, где по-прежнему заправляет Минотавр. Может быть, красавица Европа хотела бы вернуться туда, где роли мужчины и женщины четко прописаны.

А ведь он прав, думала Алиса, может, уже тогда нависла над европейскими землями тень вероломного мужского божка и с той поры все маячит на горизонте. А сам божок — куцый уродливый истукан о двух лицах — продолжает спать и видеть сны о мужском превосходстве во всем, чем люди живут и во что верят. Да и если бы только это! Сны его простираются и в храм науки.

42

В

греческой мифологии — дочь финикийского царя по имени Европа.

На столе, словно голубь, заворковал мобильный телефон Франсуа. Он взглянул на экран, помрачнел, покачал головой, как бы говоря: «Ничего не могу поделать», потыкал своими тонкими пальцами в иконки, разблокировал телефон, приложил руку ко рту, повернулся к Алисе и Лемпереру с извинениями:

— Прошу прощения, звонит одна моя студентка, я должен ответить. Алло! Что это тебе вдруг пришло в голову? Здесь, в саду? Где? Это недалеко от нас. Ну хорошо. Иди к нам.

В этот момент кто-то помахал Франсуа, он помахал в ответ, повернулся к Лемпереру:

— Пойдемте, я вас кое с кем познакомлю, — позвал он Лемперера и обратился к Алисе. — Придет моя студентка, пусть немного подождет.

И ушел, приобняв Лемперера за плечи.

Подошла Мириам, в глазах ее — ожидание, но Франсуа у столика под липой не оказалось. Там сидела в одиночестве элегантная дама и поигрывала с платком, задумчиво пропуская его между пальцами. Сперва Мириам ее не узнала. А потом, когда ветерок приподнял листья и смел тени с лица Алисы, узнала лекторшу из Лиона, которую недавно слушала. «А она-то что здесь делает?» — промелькнуло в голове у Мириам.

Мириам Шапиро родилась в еврейской семье, где религиозность воспринималась по большей части как обычай, приятный и необременительный. Однако в последнее время, в те несколько месяцев, когда жизнь стала походить на ходульные театральные репризы, только на этот раз игравшиеся в парижских декорациях, где роль бога Мардука [43] взяла на себя партия «Мусульманское братство», это ни к чему не обязывающее еврейство вдруг обернулось насущной проблемой. Но Мириам была молода и свою избранность в случае массовых расправ не принимала близко к сердцу. Она же парижанка! Изучает французскую литературу в Сорбонне! Религия в ее глазах — это дела давно минувших дней. Она, свободомыслящий и уверенный в себе человек, или, по крайней мере, такой ей хотелось быть, любовные отношения тоже не принимает близко к сердцу. Случай с профессором французской литературы особый, но Мириам хорошо понимала: эту любовную карусель, кружившую их целый год, очень скоро кто-нибудь да остановит — может, она сама, а может, и он. Ей это было ясно с самого начала, и не только потому, что у Франсуа была репутация любовника на семестр, а потому что известно: любовный магнит рано или поздно перестает притягивать.

43

Мардук — верховный бог Вавилона, куда насильственно переселяли жителей Иудейского царства с 597 по 539 год до нашей эры в ответ на антивавилонские восстания в Иудее.

— Профессор просил передать, чтобы вы его подождали, — сказала Алиса, девушку она узнала сразу: это она стояла у входа в музей, это она уснула на ее лекции.

Алиса, представляясь, протянула руку. Может, на лекцию она забрела по ошибке, просто заблудилась, может, не знает моего имени, подумала Алиса. Но Мириам перебила ее мысли:

— Очень приятно с вами познакомиться лично.

На самом деле Мириам не помнила, как зовут эту женщину-доцента, но сделала вид, что знает ее имя.

— Я была сегодня на вашей лекции, меня зовут Мириам. Мириам Шапиро.