Они еще спали
Шрифт:
– Стол-то наш храпака задает, - прошептал сон.
Утреннее письмо от Кита само собой свернулось в трубочку, шкаф негромко и размеренно посапывал замочной скважиной, а предметы на стене устраивались поудобнее, повисали вкривь и вкось и засыпали.
– А теперь ты, - сказал сон.
– Ты какой вообще из себя?
– спросила Белка.
– Я ничего не вижу.
– Да никакой я, - ответил сон.
– Мне и не надо никаким из себя быть.
Судя по звуку, он стоял возле кровати.
Белка улеглась и почувствовала,
– Пока, сон, - сказала Белка.
– Пока, Белка, - сказал сон и склонился над Белкой. И она уснула.
Белка и вещи дышали тихонько и размеренно.
Сон еще раз обошел комнату и проверил, все ли спали - гребешок на полу, коробочка с секретами, которую Белка так ни разу и не открыла, пыль в углах.
Все спало.
И тогда сон опять выскользнул наружу и бесшумно прикрыл за собой дверь.
У него было еще невпроворот дела, и он тихонько улетел на поиски других зверей, которые не могли спать. Потому что он мог усыпить всех на свете.
Всех на свете.
– А ВОТ БЫЛ БЫ Я ДЕРЕВОМ, - сказал Слон, - с меня бы никто никогда не свалился. Уж я бы об этом позаботился.
Они с Белкой сидели на травке. Было лето. Распевал Дрозд, высоко в небе носилась Ласточка.
– Я был бы здоровенный, - продолжал Слон, - и жутко ветвистый, - лезь не хочу. А оступится кто - я тут как тут: "Поберегись", или "Эй, там", и вот он спохватился и под ноги посмотрел. А если все-таки оступился, я тут же ветку-то протянул да и поймал его. А если все-таки не поймал я его, и он свалился, и хоть малюсенький синяк себе набил, тогда мне хоть под землю проваливайся...
Белка уже давно клевала носом. Время от времени до ее сознания все-таки доходили слова вроде "падать" и "эй".
– Ну да, - сказал Слон.
– Я же ведь не дерево. Как это ни прискорбно.
Он встал, задрал хобот и крикнул:
– Как это ни прискорбно! Как это ни прискорбно!
Белка уже спала без задних ног.
Слон опять уселся.
– А был бы я землей, Белка, слышь, - сказал он, - уж такой я был бы мягкий, уж такой рассыпчатый!..
Он откинулся на спину и уставился в небо.
"Вот где я еще ни разу не был, - подумал он, - на небе. Как там, интересно?
Ну да, - тут же спохватился он, - столько еще всяких мест на свете, где я ни разу не был... "
Он прикрыл глаза и сказал себе: "Ах, о чем это я вообще... "
И, глубоко вздохнув, прибавил: "Хотел бы я хоть разок в мыслях куда-нибудь забраться, высоко-высоко, и оттуда глянуть на них.... на мысли мои... "
Он собрал лоб в гармошку и хмуро подумал: "И тогда? Что тогда-то? Ну, пройдусь вприсядку.... ну и что с того... "
Он пожал плечами, глубоко вздохнул, заложил хобот за шею, откинулся на спину и уснул.
Так и спали они, в траве, теплым летним днем, Белка и Слон. А солнце
УЛИТКА И ЧЕРЕПАХА РЕШИЛИ ВМЕСТЕ ОТПРАВИТЬСЯ НА ПРОГУЛКУ.
– Уж мы-то с тобой нога в ногу зашагаем, - сказала Черепаха.
– Надеюсь, Черепаха, - ответила Улитка.
– Ох, надеюсь.
Накануне Черепаха забегала к Улитке, и они обсудили маршрут. Было решено сходить проведать розовый куст - тот, что цвел под буком, напротив Улиткиного домика.
Этой ночью они улеглись спать неподалеку друг от друга - Улитка у себя домике, Черепаха - под своим панцирем.
Первой проснулась Черепаха. Она высунула голову из-под панциря, увидала, что солнце уже встало, и тихонько постучала в стенку Улитки.
– Улитка...
– позвала она негромко.
Спавшая безмятежным сном Улитка подскочила так, что пробила крышу домика и рухнула на него сверху. И крыша и стены разлетелись в щепки.
Бледная и подавленная, восседала она среди обломков. Черепаха стояла рядом и мямлила, что это не входило в ее намерения...
– Ах!
– воскликнула Улитка.
– И куда так торопилась, и зачем в стенку молотила!
– Ну а как же наша прогулка?
– спросила Черепаха.
– Прогулка, прогулка...
– проворчала Улитка.
– Ну не так же сразу-то...
Я, Черепаха, так сразу не люблю. У меня очень большое предубеждение против "сразу".
Черепаха уставилась себе под ноги и прошептала:
– Мне очень жаль.
– Ах, тебе жаль...
– проговорила Улитка с горечью.
– Жалость - то же самое, что торопливость, а?
– Ее трясло.
– Видишь, как меня пробирает?
– не унималась она.
– Я ведь вообще никогда не дрожу. А все из-за твоей жалости.
Нет, Черепаха, против жалости у меня такое же предубеждение, как и против "сразу".
Черепаха молчала.
– Ну, и что теперь?
– спросила Улитка.
Черепаха понурилась, и они долго сидели рядом в траве, не говоря ни слова.
В полдень мимо них прошел Жуктор. Его вызвали чинить кого-то, кто ночью неожиданно взорвался.
– Тю-тю домик?
– спросил он.
– Угу, - ответила Улитка.
– Чинить будем?
– спросил Жуктор.
– Оно бы неплохо, - сказала Улитка.
Немного погодя домик Улитки был опять в полном порядке, и оказался даже лучше, чем прежде, поскольку Жуктор выкрасил его красной краской.
– А это еще зачем, красным-то?
– неуверенно спросила Улитка.
– Это знак, - сказал Жуктор.
– Для тебя.
– Для меня?
– спросила Улитка.
– Вот так вот прямо для меня?
Но Жуктор уже отправился по своим делам.
Улитка забралась в домик, ощупала стены, выглянула в окошки и вернулась на улицу. Черепаха по-прежнему сидела на травке.