Они учились в Ленинграде
Шрифт:
— Нет. Старшие учащиеся на огородах. В городе только слабые и малыши — говорю я.
— Тогда будут присланы рабочие.
Поднимаемся в третий этаж, затем спускаемся в столовую. Он дает указание, что все угловые помещения должны быть так же оборудованы. По дороге лейтенант расспрашивает о детях. Он сам почти мальчик. Глядя на Исаакий, говорит:
— Он вас хорошо прикрывает.
Вера Михайловна уехала на «Большую землю» в командировку, и меня назначили начальником лагеря.
Сейчас
Работают дети очень хорошо. Матвей Афанасьевич говорит:
— Не ожидал, что школьники нам так помогут. Особенно ревностно они трудятся на участке, забота, о котором полностью возложена на школьников.
Ребята обещают этот участок превратить в показательный. Особые надежды они возлагают на брюкву.
— Мы ее подкормим хорошенько, и она у нас будет на славу.
Все мы становимся специалистами-огородниками. Теперь нам смешно, что было время, когда мы выдернули из гряд морковь, приняв ее за траву.
Когда дети ездят в город, то не проходят мимо огородов в парках и скверах Ленинграда, не обсудив состояния посевов:
— Моряки в саду Адмиралтейства не подкормили капусту, она и полезла в ствол!
— А в Летнем саду бестолку сажать: большая тень от деревьев.
— Вы видели огород в садике против гостиницы «Астория»? Прямо красота!
Ребята горячо интересуются делом, и каждая бригада старается работать как можно лучше.
Предлагаю вызвать на соревнование один из соседних лагерей.
Миша, Аня и Коля идут в ближайший детский лагерь, но возвращаются оттуда совершенно разочарованные.
— С ними соревноваться один вред будет. Порядка у них нет. Расскажи-ка, Коля про дневальных, — говорит Миша.
Маленький толстенький Коля у нас самый лучший работник в лагере. Он солиден и, при маленьком росте и детской пухлости лица, немножко смешон.
— Приходим мы в лагерь, — начинает Коля — они живут в дачах. Я на крыльцо — никого нет. Я в спальню — тоже никого. Обходим дачу, а дневальный спит в кустax. Мы его будим. Спрашиваю: «На каких работах и где у вас бригада?» Он говорит: «Не знаю!» — «А где дежурный педагог или начальник лагеря?» То же: «Не знаю». Ну я тогда ему и говорю: «Какой ты дневальный: в спальню чужие люди заходят, а ты дрыхнешь и знать ничего не знаешь. А мы с проверкой пришли».
— Они показали нам нормы выработки, все меньше наших. С их лагерем соревноваться нельзя, — говорит Аня.
На другой день мы идем на подсобное хозяйство к нашим соседям справа. Здесь ребятам нравится.
— Какие они счастливые: живут в палатках! Прямо среди леса! — завидуют ребята.
Начальник лагеря ведет нас в клуб. Там прекрасно оформленные газеты с веселыми дружескими шаржами: тут и лентяй, которого будят, поливая его из лейки, и любитель таскать морковку — с пучком зелени, торчащим изо рта.
Миша знакомится с нормами, и завязывается разговор об огородных делах. Думаем с ними заключить договор на социалистическое соревнование.
На обратном пути Миша и Аня
— Я пока вижу только одно наше преимущество: они приехали на готовенькое, а у нас всё сделано своими руками.
— Ну, этого мало, ведь палатки они тоже сами разбивали.
— В дождь они баклуши бьют; а у нас корзинки плетут, — вставляет Коля.
— Ну, корзинки плетут не все, а только младшие.
— Косьбу, ребята, забыли. Вот наш козырь! — радуется Аня.
— А ты спрашивала их про косьбу? Может быть, и они косят.
— Они нас звали смотреть свою самодеятельность. А мы украсим наш «дворец» гирляндами и покажем им нашу.
Решили вызвать на соревнование соседей.
Лето проходит быстро. Поспевают ягоды. В лесу много черники и голубики.
На болотах появилась клюква; она еще незрелая, но дети усердно ее собирают и целыми мешками отвозят в город.
Валерий — специалист по сбору клюквы. У него «свое» болото, куда он водит избранных.
Но больше всего ребят прельщают грибы. Весь наш сарай унизан нитками сушеных грибов.
Девочки привезли из города кадушки и солят грибы.
По вечерам, пока еще не стемнело, на лужайке горят костры, и ребята варят грибную похлебку.
У дневальных новая забота — строго следить, чтобы к наступлению темноты все костры были погашены. Костер — для врага ориентир.
Грибы, ягоды манят детей в лес. А лес у нас большой: тянется на много километров. Сосны стройные, высокие, ели пушистые. Нога тонет в мягком зеленом мху. В лесу тихо-тихо. Дятлы стучат. Зяблики выводят свою простую трель. Иногда белка перепрыгнет с дерева на дерево или пробежит по мху, мелькая пушистым хвостом.
Грибов в лесу очень много. Темно-коричневые шляпки боровиков выглядывают из мха у самой дороги. В осинниках алеют шапочки красных грибов, а в болоте вырастают высокие подберезовики на тоненьких ножках, с маленькими шляпками.
Не пускать ребят в лес невозможно. Но и каждый поход в лес тревожит: дети могут заблудиться, выйти к запретной зоне, совсем близкой к фронту.
Еще беда, что многие ребята и учителя, как горожане, совсем не ориентируются в лесу.
Вечер. Быстро темнеет. В лагере нет старших девочек: Нади, Нины и Тамары.
Они ушли в лес давно и не возвращаются. Я волнуюсь. А тут еще из города приехала мать Нади и, естественно, беспокоится больше меня.
— Маруся, пойдемте cо мной на розыски, — говорю я нашей технической служащей, знающей лес вдоль и поперек. Маруся боится леса ночью, но показать этого не хочет.
— Нельзя, — говорит она. — Фашисты услышат, как мы аукаем, и заберут нас в плен.
Матвей Афанасьевич тоже против того, чтобы мы шли на розыски.
— Лес велик. Они могут дойти до железной дороги и вернуться через станцию. А если попадут на передний край, их заберут наши красноармейцы и доставят к командиру. А тот завтра их пришлет сюда, да еще с конвоем.