Ониксовый шторм
Шрифт:
– Будет больно, - предупреждает Ксаден, прежде чем вытащить мой кинжал из своего плеча. К его чести, мужчина не кричит и не жалуется, когда Ксаден дочиста вытирает лезвие о тыльную сторону своей белой туники. “Тебе действительно не стоит поднимать клинок, если ты не готов его принять”.
Мира убирает кинжалы в ножны и переступает через лежащую без сознания женщину. “Что ж, это было раздражающе. Ты что-то защищаешь? Или ты просто действительно ненавидишь всадников?” - спрашивает она продавщицу, которая забилась в угол так далеко, как только могла.
“В этом магазине только те, кто приносит огонь и ищет Нарель”, -
Защищаю что-то. Понял.
Ступеньки скрипят, и угол наклона меча Дэйна меняется, когда наши головы поворачиваются вместе.
Мужчина стонет, и краем глаза я вижу, как он пытается подняться с пола.
“Нет, нет. Оставаться внизу безопаснее для всех участников”, - предупреждает его Ксаден. “Она только ранила тебя, но я убью тебя, если ты сделаешь еще один шаг к ней, и окажется, что это плохо для международных отношений”. Я смотрю в его сторону, когда кто-то спускается по ступенькам, и он выгибает бровь со шрамом. “Я пытаюсь использовать дипломатию. Хотя не уверен, что это для меня”.
Мужчина совершенно обмякает.
Дейн колеблется, когда сгорбленная фигура появляется в конце лестницы.
Продавец кричит что-то по-кровлийски, и я моргаю. — Она только что назвала ее...
“Мама”, - подтверждает Дейн кивком. “Она сказала: ‘Нет, мам. Спасай себя”.
“Мы здесь не для того, чтобы кого-то убивать”, - говорю я продавщице, когда ее мать выходит на свет, тяжело опираясь на трость. Ее волосы серебристые, а черты лица со временем углубились, но у нее такой же вздернутый носик, как у ее дочери, такие же темно-карие глаза и круглое лицо. “Ты Нарелль”, - догадываюсь я.
Дэйн опускает свой меч, когда она приближается, затем убирает его в ножны, когда она полностью огибает его, осматривая то, что, как я предполагаю, является ее магазином.
Она изучает Ксадена через очки с толстыми стеклами, затем Дейна, Миру и, наконец, меня, ее взгляд задерживается на моих волосах, прежде чем она, наконец, кивает.
– А вы, должно быть, дочь Ашера Сорренгейла, приехавшая забрать книги, которые он написал для вас.
Мое сердце останавливается .
Она не поймет, почему ты держал ее в неведении. Ты ушел слишком рано, оставив незавершенными слишком многие свои планы. Теперь мы можем только надеяться, что связь между нашими дочерьми достаточно сильна, чтобы выдержать выбранный ими путь. Они будут нужны друг другу, чтобы выжить.
—Восстановленная неотправленная корреспонденция генерала Лилит Сорренгейл
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
– Биоукс?
– Шепчу я, мои пальцы сжимаются вокруг кинжала, который, как я понимаю, все еще находится в моей левой руке.
Нарелль наклоняет голову. “ Я не заикалась. Она многозначительно смотрит на кресло.
– Положи это на место.
Ксаден приподнимает бровь, но делает, как она просит, затем пересекает небольшую часть комнаты и убирает мой кинжал в ножны на бедре.
– Спасибо
Он целует меня в висок, затем занимает свободное место справа от меня.
– Поднимись с пола, Урсон, у тебя везде кровь. Отведи свою сестру в подсобку и разбуди ее. Разве я не говорила, что вы плохо подготовлены к ношению оружия? Нарелль поучает, избегая пролитой крови. “Пожалуйста, простите моих внуков. Они слишком серьезно отнеслись к нашей задаче по защите книг от любых злоумышленников, которые не являются ... вами. Она опускается в кресло. “Спасибо, молодой человек”, - говорит она Хадену, затем бросает на него второй взгляд, прежде чем перевести взгляд на Дейна. “Боже мой, на Континенте действительно есть красивые мужчины”.
Уголок рта Ксаден приподнимается, и я не могу не согласиться с ней про себя.
– Мама. ” Продавец бросается к ней, без сомнения, все еще беспокоясь, что мы нападем на ее мать. Урсон спешит выполнить просьбу Нарелле, помогая своей сестре подняться с пола, когда она неохотно приходит в себя после последнего удара Миры. Они исчезают в подсобке, и мне почти становится жаль их, пока я не вспоминаю, что они напали на нас.
– Мне девяносто три, Леона, я не умерла. Она отмахивается от дочери. “Или как там тебя, Амаралис? Я еще не познакомился с Малеком . Он ведь ваш бог смерти, не так ли?
Я хмурю брови при упоминании неизвестного термина: Амаралис.
– Разве он не всеобщий бог смерти? Мира прислоняется спиной к ближайшему ряду книжных полок.
Я качаю головой.
– Деверелли не поклоняются богам.
– Вот почему нас считают самым нейтральным из островов. Идеально подходящим для торговли. Нарелль пожимает плечами. “ То, что вы называете богами, мы называем наукой. То, что вы называете судьбой, мы называем совпадением. То, что вы называете божественным вмешательством любви, мы называем... ” Она взмахивает рукой. “ Алхимией. Две субстанции объединились, чтобы создать нечто совершенно новое, мало чем отличающееся от того, что есть между вами двумя. ” Она переводит взгляд с Ксадена на меня и кладет руку на грудь.
Мое сердце сжимается. Если бы она только знала, как близко она была к моим мыслям сегодня.
Она показывает пальцем на Ксадена. “ Я слышала, как ты говорил, что убьешь моего внука, если он сделает еще один шаг к твоей возлюбленной, молодой человек. Как нелогично, токсично романтично с твоей стороны. Должна признать, что такого рода уверенное насилие - это не то, что я представляла, когда Ашер говорил о тебе, но каштановые волосы, эти…Полагаю, у них карие глаза, и насколько сильно, по его предсказанию, вы двое в конечном итоге влюбитесь друг в друга? Что ж, он описал вас почти идеально, Даин Этос.
О, убей меня сейчас, черт возьми.
Мой рот открывается, затем закрывается.
Ксаден поднимает обе брови и поджимает губы между зубами.
Дэйн потирает затылок.
Мира фыркает, прикрывает рот рукой, затем сгибается пополам от смеха . “ Прости, ” выдавливает она и выпрямляется, быстро пряча лицо и откашливаясь, но снова соскальзывает, ее плечи трясутся. “ Я не могу. Я просто не могу. Мне нужна секунда. Она заходит за ряд полок, надеясь успокоиться.