Оноре де Бальзак

Труайя Анри

Между тем он отправил, как всегда в двойном конверте, записочку госпоже Ганской, сообщая, что с часу до четырех будет прогуливаться недалеко от ее дома: «Все это время я буду любоваться озером, которое совершенно не знаю. Я могу остаться здесь все время, что будете вы. Ответьте, могу ли писать вам здесь до востребования, будучи уверенным в полной безопасности, так как боюсь причинить вам малейшую неприятность… Будьте любезны, сообщите мне, как точно пишется ваше имя. Примите тысячу поцелуев».

Встреча состоялась. Госпожа Ганская увидела толстяка невысокого роста, с длинными волосами, ужасными зубами и огнем в глазах. Но ее разочарование длилось не дольше взгляда: едва он заговорил, она узнала того, чьи письма получала, и он вновь завоевал ее. Что до Бальзака, он таял от восхищения перед женщиной с восхитительными формами, чей рот был создан для поцелуев. Она прекрасно, лишь с легким акцентом, говорила по-французски. На ней было фиолетовое платье – любимый цвет Оноре. Простое совпадение или знак свыше? К несчастью, рядом стоял муж. Их представили друг другу, завязалась светская беседа,

за которой обе стороны с трудом могли скрыть свою страсть. Иностранка показалась Бальзаку совершенно в его вкусе. Он напишет сестре: «Я счастлив, очень счастлив мысленно, и намерения мои самые благие. Увы! Проклятый муж все пять дней не оставлял нас ни на минуту, переходя от юбки своей жены к моему жилету. Невшатель – маленький городок, и женщина, известная иностранка, не может сделать ни шагу, который остался бы незамеченным. Я был словно в огне. Сдержанность не идет мне. Но главное, что ей двадцать семь, что она хороша и вызывает обожание, что у нее самые прекрасные в мире черные волосы, нежная, изумительно тонкая смуглая кожа, маленькая ручка, созданная для любви, наивное сердце двадцатисемилетней женщины, словом, настоящая мадам де Линьоль, [16] неосмотрительная до такой степени, что готова была броситься мне на шею перед всем миром. Я не говорю тебе о невероятном богатстве, что оно значит рядом с этим шедевром красоты, сравнить ее могу лишь с княгиней Бельджозо, [17] впрочем, она неизмеримо лучше… Я опьянен любовью». Во время одной из прогулок они отправили мужа заказать завтрак. «Но мы были на виду, – продолжает Бальзак. – И, наконец, в тени большого дуба, она подарила мне первый тайный поцелуй любви. Ее мужу скоро шестьдесят, я поклялся ждать, она обещала мне свою руку и свое сердце».

16

Героиня романа Жана-Баптиста Луве де Курве «Любовь кавалера де Фобласа».

17

Княгиня Кристина де Бельджиоджозо, писательница, жившая в Париже в изгнании. Бальзак познакомился с ней у художника Жерара.

Возраст и плохое здоровье Венцеслава Ганского позволяли Оноре мечтать о женитьбе на той, кто, быть может, на его счастье, скоро окажется вдовой. Тогда он смеет рассчитывать не только на семейное счастье, но и на украинское поместье, земли, слуг! Влюбленные шепотом обменялись клятвами, следуя по пути Жан-Жака Руссо на остров Сен-Пьер, расположенный посередине озера Биль. Было решено, что писатель присоединится к Ганским в Женеве, где они намеревались провести конец года. Видение скорой встречи смягчило грусть разлуки. А легкий поцелуй, который они позволили себе во время прогулки, прозвучал дивным обещанием грядущих наслаждений. В Женеве Оноре рассчитывал найти способ обладать этой женщиной, представавшей воплощением всех его мечтаний о будущем. Она оказалась такой, какой он ее себе представлял, увидев, не был обманут. Просто чудо! Перед отъездом дал Анне, дочери Евы, медаль, на оборотной стороне которой было выгравировано: «Adoremus in aeternum». Чуть позже Ева подарила Бальзаку свой портрет в миниатюре, выполненный тоже в виде медальона.

Покинув Невшатель, Оноре снова остановился у Шарля де Бернара, который пригласил его позавтракать у городского библиотекаря Шарля Вейса. Тот отметил в своем дневнике: «Господину де Бальзаку тридцать четыре года, он среднего роста, полный, с широким, почти квадратным, белым лицом, черными волосами. В нем есть что-то кокетливое, но хорошего вкуса. Он прекрасно говорит, без претензий и без конца». И спустя два дня снова вернулся к их встрече: «В политике господин де Бальзак провозглашает себя легитимистом, но судит, как либерал. Из этого я заключил, что он не слишком хорошо знает, что думает».

Итак, Бальзак садится в дилижанс, на этот раз в сторону Парижа. Он путешествует на втором этаже «в компании пяти швейцарцев из кантона Во, которые отнеслись ко мне, словно к скотине, которую везут продавать». Едва придя в себя после дороги, вынужден обратиться к запутанным делам, что ожидали его в столице: «Все здесь оказалось сверх моих ожиданий в худшую сторону. Люди, которые мне должны и дали мне слово заплатить, не желают этого делать, но мать, которой, я знаю, пришлось туго, проявила беззаветную преданность. И вот, мой дорогой цветок любви, мне надо искупать мое безумное путешествие… Теперь надо работать день и ночь».

Рвение его оказалось скоро вознаграждено: госпожа Шарль Беше, дочь издателя Беше, вдова Пьера-Адама Шарло, скрывавшегося за именем Шарль Беше, став владелицей издательского дома, предложила Бальзаку купить у него за весьма значительную сумму – двадцать семь тысяч франков – все его «Этюды о нравах», включая «Сцены частной жизни», «Сцены провинциальной жизни» и «Сцены парижской жизни». Она планировала издать их в двенадцати томах.

«Я вот-вот должен заключить договор, который позволит мне удержаться на плаву в этом мире наживы, ревности, глупости и еще больше испортит кровь тем, кто хочет идти в моей тени, – пишет он Ганской. – Вот что заставит покраснеть всех лодырей, крикунов, пишущую братию. Я буду свободен от долгов (кроме тех, что должен матери) и волен идти, куда хочу. Если это дело выгорит, я буду богат и смогу сделать все, что хочу, для матери и быть уверенным, что на старости лет мне будет где приклонить голову, у меня будет кусок хлеба и белый носовой платок». Контракт был заключен в мгновение ока, Бальзак ликовал:

«Они все лопнут от зависти».

Попутно он отказался от своих планов продажи книг по подписке: слишком обременительно и опасно. Сейчас надо предоставить госпоже Беше почти восемьдесят страниц текста, чтобы дополнить второй том «Сцен провинциальной жизни». За одну ночь Оноре пишет «Прославленного Годиссара». И хотя не придает большого значения истории парижского коммивояжера, наживающегося на провинциалах, персонаж оказался остроумным, с житейской сметкой, до некоторой степени собирательным образом представителей этой профессии. Годиссар начинает с продажи безделушек, но в итоге становится генератором идей и вкладывает акции в железные дороги. Забавно, что свою литературную шутку Бальзак посвятил госпоже де Кастри. Он также адресовал ей полное горечи письмо, в котором упрекал за то, что, обнадежив, выпроводила его. Эти попреки и жалобы задели ее за живое, и двадцать первого октября она, протестуя, отправила ему ответ: «Что за чудовищное письмо вы мне прислали! После такого нельзя больше встречаться с женщиной! И с мужчиной, который может так думать. Вы причинили мне боль, так стоит ли мне извиняться?.. Вы разбиваете сердце, уже разбитое однажды. Сердце, которое дарило вас своей нежностью, которая еще жива в нем, сердце, измученное страданиями, которое было вам благодарно… Прощайте, если я сделала вам больно, вы отомстили жестоко».

Слова эти не оставили Бальзака безучастным, он продолжал дружить с маркизой, но на расстоянии, и дружба эта знала немало бурь. Он рассуждает об этом с Ганской, ее польские подруги рассказывали ей обо всем. «Холодная, да, – соглашается Оноре, говоря о госпоже де Кастри. – Без сердца, да, по крайней мере я так думаю. Она всегда останется для меня святой, но в болтовне твоих полячек есть доля истины… Обожаемая любовь моя, прочь сомнения, навсегда, слышишь? Я люблю только тебя и могу любить только тебя».

Возможно, сказано от чистого сердца, но когда он пишет это, у него тайная связь с очаровательной молодой женщиной – Марией-Луизой-Франсуазой Даминуа, «милым, самым наивным созданием, которое словно цветок, упавший с небес». Она украдкой приходит ко мне, не требуя ни переписки, ни забот. Она лишь говорит: «Люби меня хотя бы год! Я буду любить тебя всю жизнь!» «Наивному созданию» двадцать восемь лет, уже четыре года она замужем за Ги дю Фреснэ и ждет ребенка от Бальзака. [18] Он горд этим и решает посвятить ей роман, над которым работает, «Евгению Гранде». Писатель дарит героине некоторые черты своей любовницы: она высокого роста, сильная, но эта внешность скрывает ангельскую кротость. Главное действующее лицо, папаша Гранде, бывший бондарь, ставший в результате выгодных спекуляций богатейшим мэром Сомюра, выходит из-под пера автора персонажем необычным. Его жадности, страсти к деньгам и финансовым комбинациям, его политическому оппортунизму, стремлению властвовать противопоставлены святое самоотречение жены и благородство дочери, которую он, обожая, мучает. Она – наследница его состояния, за ее руку бьются многие претенденты. Отец одержим двумя привязанностями – Евгения, чьи личные переживания ему безразличны, и золото, которое он копит с ненасытным удовольствием. Богатство делает его скупым, любая трата кажется лишней, он ютится в бедном домишке, не хватает дров, каждый кусок сахара тщательно отмеривается, еда сведена к минимуму, сальная свеча освещает дом вечерами. Однако жизнь кажется монотонной и серой всем, кроме самого Гранде, который днем наслаждается своими сокровищами, а вечерами дрожит за них. Перед смертью просит Евгению вывалить на стол перед ним сотни сверкающих луидоров. «Они согревают меня», – говорит он. Дочь наследует семнадцать миллионов франков. «В тридцать лет ей неизвестны были никакие земные наслаждения», – пишет Бальзак. Состояние старой девы привлекает господина де Бонфона. Любовные терзания вынуждают ее согласиться на этот брак. Вскоре она остается вдовой с ежегодным доходом в восемьсот тысяч ливров, но живет по-прежнему бережливо, деньги не интересуют ее, кажется, что своей благотворительностью она пытается искупить жадность отца.

18

Ребенок, Мари-Каролин дю Фреснэ, родится 4 июля 1834 года. Она дожила до глубокой старости и умерла в Ницце в 1930 году.

Многие, в том числе Зюльма Карро и Лора Сюрвиль, посчитали, что болезненная жадность Гранде преувеличена. Бальзак отвечал им, что жизнь дает множество примеров инстинкта обладания богатством еще более сильного. На самом деле новый роман – это история разрушения семьи человеком, снедаемым навязчивой идеей. Страсть к наживе превратила Гранде в счетную машину, которая сломила его близких.

С появлением каждой следующей книги Бальзак понимает, что, несмотря на всю их несхожесть, они составляют часть единого целого, которое он пока не может определить, но которое придает им еще одно измерение. Каждая из них самоценна, но если рассматривать их как часть архитектурного ансамбля, видятся в ином свете. Ему всегда сразу хочется точно определить, в каком окружении существуют его персонажи: показать города, кварталы, дома, их профессиональную деятельность. Это позволяет охватить взглядом все стороны поведения человека. Понемногу картинки собираются до размеров огромного полотна, дополняя друг друга. Оноре угадывает, что находится на пороге какого-то открытия, касающегося и его самого, и его творчества. «Вас не слишком тронула моя бедная „Евгения Гранде“, в которой так хорошо описана провинциальная жизнь, – делится он с Карро. – Но произведение, в котором собраны представители всех социальных слоев, нельзя, я думаю, понять, пока оно не закончено».