ООН в Азии и Африке (воспоминания российских офицеров-миротворцев)
Шрифт:
Все эти представления на грамоты и медали практически всегда готовил я сам. Происходило это в отделе кадров, я туда ходил, пропечатывал все эти грамоты, медали, для своих брал, конечно, побольше экземпляров — мало ли, кто-то потеряет, или ещё что случится.
Самым главным в моей работе, и что я всегда старался делать — это было избежать разного рода конфликтов. Подход можно было найти ко всем, если понять, как с ним разговаривать. С большинством людей я работал по простому, но верному библейскому принципу: «Относись к людям так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе!» То есть простой, искренний, человеческий подход, без криков и воплей, и топаний ногами.
Конечно, помогало, что я знал не один-два языка, а больше. Потому что те же бангладешцы —
С бразильцами и уругвайцами изюминку добавляло то, что среди них было очень много эмигрантов. В том же Military Travel, где сидел этот капитан Тарик, так до него там работал Данила Загович, чистый серб, сын эмигрантов. Конечно, по сути, он был уже бразилец, сербского языка не знал вообще. Ещё там было много немцев — потомков тех, кто сбежал в Латинскую Америку после Второй мировой войны. Сидим один раз, например, в «Голубом берете», и заходят туда бразильские военные врачи, у нас были свободные места, они подсели к нам. Разговорились. Один заявляет: «А у меня мама украинка!» Отец немец, а мама — украинка. Вот такой бразилец оказался. Такой же бразилец был там Пётр Вечорек — поляк, в госпитале служил, я ребят к нему водил анализы делать. Когда мы жили на Вилле Алиса, старшим среди уругвайцев там был майор Хартман, его отец был выходцем из Третьего Рейха. А отношения у нас с ними были замечательные.
Еще там была португальская рота связи — с ними тоже не было никаких проблем. Про шведов и других скандинавов я уже говорил.
На дальнейшей твоей службе, профессиональной деятельности как-то отразились эти твои командировки в Миссию ООН в Анголе?
В первую очередь именно на профессиональной — я получил там очень хороший опыт. Работа офицера по связи и взаимодействию дала отличную практику. Когда я уже вернулся в Россию, я очень много работал с делегациями, и очень многое в этой работе, как оказалось, я в миссии ООН уже проходил. Кроме того, у меня там был весьма приличный налёт на вертолёте Ми-8. Это мне и сейчас помогает — поскольку я работаю с компанией «Еврокоптер», именно с вертолётами, уже только на этих немецких вертолётах больше 300 часов налетал. Работа с делегациями стала просто сказкой — потому что я уже всё умел и знал.
И уже когда я перевелся из ВИИЯ в Институт военной истории МО, я стал служить в международном отделе — это снова встречи, делегации, контакты, визиты, посольства, визы, документы, то есть, опять всё то, чем я занимался в войсках ООН. Опыт, конечно, просто бесценный.
И ещё — в плане общения с людьми, установления контактов, особенно гашения конфликтов. Потому что конфликты всё равно возникают в повседневной жизни, в работе. Приходилось договариваться, действовать всеми возможными методами, чтобы наши ребята могли нормально летать, нормально жить, есть и спать, и отдыхать. Ведь всё это висело как раз на офицерах по связям и взаимодействию — фактически, на переводчиках. Переводчики были просто незаменимы. И ещё для меня это была уникальная возможность поддерживать в работе все свои семь языков, это для переводчика вообще сказка.
Очень много довелось встретить интересных людей. Много кого можно называть. Например, румынский майор Ливио — мы с ним сошлись на том, что мы «очень любим негров», но странною любовью. Он мне даже сказал, что когда видит белое лицо, ему просто страстно хочется ему помочь! И конкретно нам он очень помог, много жилых контейнеров предоставил.
А вывела нас на него украинка Оксана
На подарки, конечно, приходилось тратить немалые деньги. Однако это того стоило, и я об этом совершенно не жалею. Потому что когда ты относишься к людям нормально, то и люди к тебе относятся соответственно. Это же не взятка, это так — человеку приятное сделать. Поскольку у нас было две машины, мы могли себе позволить кого-то куда-нибудь подвезти. Если видели знакомых — всегда старались подвозить, даже если нам нужно было в другую сторону ехать. А люди знали, что нам в другую сторону! И видели наше отношение к себе. Так что в плане решения проблем и установления отношений с людьми — в первую очередь, это был богатейший опыт.
Вот такой интересный вопрос, не совсем по теме, но важный: как, при каких обстоятельствах ты узнал о гибели Жонаса Савимби?
Это я узнал уже в России. В 2002 году. У нас как раз в России был послом генерал «Нгонго», большой друг Советского Союза и России (впоследствии — Министр внутренних дел Анголы). В честь этого события был приём, в ангольском посольстве. Мы все пришли. Там было очень хорошее действие. Был показан фильм непосредственно про убийство Савимби — естественно, не сам процесс, как его убивали, а уже что произошло потом. Слухи были самые разные: что его «убрали» чуть ли не юаровские спецназовцы.
Надоел?
Да, всем надоел! Савимби — он, на самом деле, уже закоснел. Во-первых, он входил, по-моему, в двадцатку миллионеров мира. Каждые полгода в ЮАР летал самолёт, полностью набитый алмазами. Думаю, это о чем-то говорит. Кроме того, он, естественно, хотел власти! Если он и шёл на какие-то переговоры, то потом сам их нарушал. Когда было объявлено о разоружении, унитовские солдаты и офицеры сдавали не новое хорошее оружие, которого у них хватало, а чуть ли не пиратские пистоли и пищали, которым по триста лет, которыми колонизаторы пользовались! Или прочее старое неисправное оружие. А исправное оружие сохраняли и продолжали стрелять.
На границе с Анголой, несмотря на все миссии ООН и т.д., всегда стояло (по разным данным) около 30-40 тыс. хорошо вооружённых унитовских солдат. Там были ооновские лагеря. И унитовцы поступили просто — пригнали туда своих женщин, детей, стариков, инвалидов, немощных солдат, и так далее. И получали всё, что им необходимо было. А боеспособные части стояли на границе Анголы с сопредельными государствами. Даже был такой случай, при нас, когда ангольские войска, ФАПЛА, пошли помогать в соседний Заир, установлению новой власти — сейчас это Демократическая Республика Конго. В те провинции — Шаба, по-моему, уже не помню точно, на юго-востоке Заира. А когда они возвращались назад, решили немного погонять УНИТА. И начались столкновения!
Когда это происходило?
Это всё ещё девяносто седьмой год. То есть, если исходить из простейшей логики, то кого гонять-то? (смеется) А получились настоящие бои. ФАПЛА — они возвращались с орудиями, с танками, и там развернулась настоящая война. 0 чем, естественно, тут же было доложено в Нью-Йорк. А Савимби в этот момент заявлял, что нет, это не наши, они нам не подчиняются! В общем, весь обычный бред, который несут политики. Когда надо что-то скрыть.