Опаленная юность
Шрифт:
Прошел с группой юношей и девушек физик Иван Павлович, всеобщий любимец. Откуда-то выскочил длинный Ника в цилиндре и смокинге из крашеной марли. Широкая «расейская» улыбка на его лице явно не гармонировала со столь «изысканным» костюмом.
Проковылял ветхий, сгорбленный старичок с лисьей физиономией и козлиной бородкой. Он натужно покашливал и дрожал, как малярик. Кто скрывается за этой маской? Ника подмигнул Кузе, и, когда старичок, подпрыгивая и подтягивая ногу, проходил мимо оркестра, Кузя что есть
Оркестранты захохотали. Кузя, догадавшись, что перед ним первый силач класса Валька Бобров, угодливо сдернул шутовской колпак и поклонился. Старичок успокоился, но тут его доконал вездесущий Ника. Он ловко схватил старика за козлиную бородку и, оторвав ее напрочь, ринулся в толпу, оставляя по пути клочья своего кисейного обмундирования.
— Андрюша, добрый вечер!
Андрей вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла раскрасневшаяся Лара.
— Пригласи же меня танцевать, дикарь ты этакий!
— Да я очень плохо танцую… — задохнулся от волнения Андрей, — не умею…
Прошли два круга. Андрей, багровый, как вишня, не успевал извиняться за свою неловкость.
Когда они медленно проплывали мимо удивленного Вовки, тот презрительно сморщился и сказал Кузе:
— Нашла с кем танцевать! Он ей все ноги оттопчет.
Лара остановилась:
— Да, Андрейка, тебе придется подучиться.
Андрей, переминаясь с ноги на ногу, смотрел в пол.
Вовка взял Лару за руку:
— Потанцуем, дорогая. Я вижу, тебя замучил сей субъект.
— Она танцует со мной, — послышался звучный голос позади. — Если не вышло с одним братом, выйдет с другим.
Все оглянулись. Щеголеватый командир вытянулся, щелкнул каблуками.
— Разрешите представиться: старший лейтенант Курганов.
— Вы? — ахнула Лара, узнав лесного охотника. — Брат Андрея?
— Так точно.
Борис увлек Лару в круг. Ошеломленный Вовка полез пятерней в затылок, недоуменно огляделся и скрылся в гуще танцующих.
Наконец отгремел вальс, и его сменило медленное танго.
Борис и Лара подошли к Андрею. Борис, улыбаясь, сказал:
— Теперь, Ларочка, потанцуйте с моим застенчивым братишкой и вообще возьмите над ним шефство.
Комсомольское собрание началось ровно в семь. Секретарь комитета, десятиклассник Василенко, позвонил в колокольчик и глуховато проговорил:
— На повестке дня один вопрос — состояние дисциплины в нашей школе.
Андрей опоздал — оформлял стенгазету. Выписывая кудрявые буквы заголовков, он думал о Ларе и совершенно забыл, что после уроков собрание. Вспомнив об этом, он бросил кисточку и стремглав помчался в химический кабинет.
Здесь было уже людно и шумно. Обсуждалось персональное дело комсомольца
— Твои объяснения, Захаров, никого не удовлетворяют. Я предлагаю, товарищи, исключить его из комсомола! — выкрикнула Тоня Бахарева, член бюро.
— Верно!
— За такое стоит.
— Правильно!
Андрей замер. Он прекрасно знал суть дела. Во всем был виноват Вовка Панов. На очередной товарищеской встрече по хоккею команда Ильинской школы позорно проиграла. Игра шла в один из воскресных дней на пруду. Уже в самом начале выяснилось явное превосходство противника. Не прошло и пятнадцати минут с начала игры, как вратарь ильинцев, маленький Игорь Копалкин, уже выбрасывал из ворот седьмой мяч. «Семь: ноль» — это было ужасно. Капитан ильинцев Вовка Панов ракетой носился по ледяному полю, но ничего поделать не мог. Разгром был полный.
Назавтра в школе бурно обсуждалось печальное событие. Леонид Захаров, страстный конструктор, увлекающийся токарным и слесарным делом, спортом не занимался. Это не помешало ему, однако, принять участие в дискуссии. Леонид прямо заявил ошеломленному Вовке, что во всем виноват именно он, Вовка, ибо капитан должен не только сам играть, но и правильно организовать и направить команду.
— Так что: «Капитан, капитан, подтянитесь!» — задорно пропел Ленька.
Разговор происходил при девушках — и то, что все засмеялись, услышав Ленькины слова, очень уязвило Панова. Разъяренный, он хотел по-своему расправиться с насмешником, но помешал приход Ивана Григорьевича.
На уроке Вовка сидел красный, нервничал. Иван Григорьевич вызвал его. Вовка не расслышал, и тогда Кузя петушиным баском с дальней парты крикнул:
— Капитан Панов, к доске!
Класс опять расхохотался, и, когда после урока Иван Григорьевич едва-едва успел выйти, Вовка бросился к Захарову и влепил ему оглушительную пощечину. Началась драка, прерванная приходом директора. Ребят растащили, но Леонид вырвался и, несмотря на присутствие Сергея Дмитриевича, подскочил к Вовке и ударил его…
В кабинете директора Панов свалил вину на Леню, который и здесь был возбужден, грубил и порывался ударить Вовку.
На собрании Захаров отмалчивался. Он был очень зол на Панова, но все же причинять ему неприятность не хотел. Вовка же, воспользовавшись такой позицией Лени, свалил всю вину на него.
Ленька, не понимая, к чему все это приведет, продолжал молчать, и это не понравилось членам бюро.
— Значит, ты не хочешь говорить? Не уважаешь своих товарищей…
— Говори, Ленька! — крикнул Бобров. — Расскажи, как было!