Опальный магнат
Шрифт:
Я, будто куда-то провалилась. Сознание больше не подчинялось разуму. Желание полыхало ярким пламенем. Я хотела его вторжений еще, и еще, и у него откуда-то брались силы брать меня снова и снова… Его губы впивались в мой рот безжалостной чередой поцелуев. Руки сжимали, ласкали, гладили, и я бесстыдно извивалась и стонала, выгибаясь навстречу прикосновениям. Крики, стоны, смятые простыни, его жесткие и безумно желанные толчки внутри меня - мне казалось, я не смогу выжить в той лавине страсти и саднящего наслаждения, которое он дарил своим вторжением в мой нежный и хрупкий мир.
На
– Давай, поднимайся, я набрал тебе ванну, - появился в дверях спальни Виктор. В одних бриджах, с влажными после душа волосами он был совершенно не похож на того Янковского, с которым я столкнулась в Черной Башне. Это был мой Виктор. Тот, которого я любила больше жизни.
– Не хочу, - пытаясь прикрыться простыней, замотала головой я.
– Вот если бы ты принес мне кофе в постель, я была бы счастлива…
Виктор улыбнулся и в следующий миг подхватил меня на руки вместе с простыней.
– Сначала ванна, потом кофе. А еще лучше ужин.
Не успела я опомниться, как оказалась в тепло-горячей ванной с божественным ароматом.
– Какое блаженство… - погружаясь в воду почти полностью, только и могла выдохнуть я.
Довольный собой, Виктор обворожительно улыбнулся.
– Я знал, что тебе понравится.
Опустившись передо мной на колени, взял в руки мыло ручной работы и принялся осторожно намыливать мое тело. Преданно глядя в мои глаза, он с нежностью касался моей истерзанной нашей обоюдной страстью кожи.
В этой нежности после бурного и дикого секса, было что-то особенное, трогательно-нежное, родное. Я не удержалась, коснулась ладонью его колючей щеки.
Слова сами собой сорвались с языка.
– Я люблю тебя.
Он втянул грудью воздух и поймал мои мокрые от воды пальцы рукой.
Сплетя пальцы наших рук, мягко потянул меня на себя.
– Я тоже тебя люблю… никогда никого не любил так сильно… - опалил его хриплый шепот мою шею.
Наши губы слились в поцелуе. Обволакивающий, расслабляющий, наполненный любовью - нежный поцелуй разливался горячим теплом в груди, внизу живота и дарил ни с чем несравнимое наслаждение. Стоящий передо мной на коленях Виктор, тепло горячей ванны, наши сплетенные пальцы рук - все меркло в волшебной прохладе тосканской летней ночи.
Потом мы долго сидели на террасе за столиком, уставленным итальянскими угощениями, оставленными в обед Габриэллой. Медленно потягивали кьянти и слушали, как поют цикады в саду. Мы просидели почти до самого рассвета. Мне было хорошо, как никогда. От вина, от Виктора, от простого и уютного итальянского дома, оставленного ему в наследство мамой.
На следующий день мы проспали до самого обеда. Заботливая Габриэлла заходила к нам, но не стала тревожить. Просто оставила на террасе свежие круассаны в небольшой плетеной корзинке.
Кофе казался божественным, хоть я и не получила его в постель. Что поделать, я встала раньше Виктора. Но нам повезло, на террасе была
– Видишь, там вдалеке башню?
– Да. Что это?
– Местная церковь. Хочешь, обвенчаемся в ней?
– Хочу. Если подруга твоей мамы сошьет мне платье, я буду похожа на местных невест.
– Ее платья ручной работы стоят очень дорого, но такого больше нигде не найдешь. Твое платье будет единственным в своем роде. Уверена, что готова доверить именно ей такую щепетильную работу?
– Конечно, уверена! Я еще никогда не была счастливее, чем сейчас.
Мы замолчали. Обменялись понятными только нам двоим взглядами и просто пили горячий кофе, наслаждаясь тишиной.
Я украдкой вздохнула. Будь моя воля, я бы осталась на этой террасе навсегда. Вдали от суеты, шумных дорог и городского безумия.
Глава 44. Таша
– Вить, а какой она была? Твоя мама?
Он вздохнул и взял меня за руку.
– Красивой. Нежной. И…она меня любила.
– А как ее звали?...
– Елена. Хочешь, покажу ее мастерскую?
– Она была художницей?
– Да. Рисовала в основном портреты. Но иногда любила создавать и пейзажи. Пойдем, увидишь все своими глазами.
Виктор взял меня за руку и потянул обратно в дом.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж и оказались у еще одной двери. Легко толкнув ее плечом, он первым вошел внутрь.
Я робко осмотрелась. Несколько мольбертов, стол. Вокруг краски, кисти. На мольбертах наброски работ. На полу у стены несколько картин. Два портрета на стене. Один из них - мужчины в возрасте, нарисованный с помощью простого карандаша, но безумно реалистичный. Только глаза выделены голубым цветом. Второй - незнакомой женщины.
– Это портрет моего отца. Мама рисовала его еще до моего рождения,
– пояснил Виктор.
– Как живой, - осторожно коснулась лица мужчины я.
– Да, она умела создать живое лицо, - грустно улыбнулся Виктор.
– А ты умеешь рисовать?
– Немного умею. Но больше мне нравится мрамор.
– А ты никогда не пробовал встретиться с отцом?
– Нет. Зачем мне это? Он ведь знал о моем рождении, но ни разу не пришел.
– Как его звали?
– Филипп.
– Наверное, он не был счастливым человеком. Мне кажется, мужчина не может быть счастлив, если знает, что где-то у него есть еще один сын, и намеренно не признает его.
– Я не знаю, был ли он счастлив, Таша. Но то, что он был труслив, однозначная истина.
Мне не оставалось ничего другого, как мысленно согласиться.
Мы провели остаток дня, гуляя по деревне. Старинные каменные дома, датируемые двенадцатым веком, та самая церковь, которую показывал мне на террасе Виктор, и зеленые холмы вдалеке - мой телефон пополнился бесконечными фотографиями.
В конце прогулки мы свернули в небольшую таверну и остались на ужин.
Как нас накормили! Сначала подавали закуски, потом запеченную рыбу, овощи и несколько видов десерта со сладким вином.