Опасайся пенья в темноте

Лофтрунн Анна

Нимве села на берегу, поросшем высокой травой, коричневые лягушки тут же поспешили скрыться в осоке, только большая улитка лениво ползла по большому камню. Девушка загляделась на неё, вспомнив, как в детстве вместе с сестрой любила ловить улиток, раскрашивать их и снова отпускать на волю. Как потом выяснилась, не она одна была такой милой девочкой, которой не давали покоя однотонные панцири.

Лучи утреннего солнца позолотили воду и, когда Нимве зачерпнула горсть, чтобы умыться, ей показалось, будто это роса Лаурелин — такой медовой становилась вода, сквозь

которую просвечивали лучи. Вода была холодной и бодрящей, Нимве захотелось зачерпнуть ещё и сделать глоток, но она не захотела рисковать. Рядом послышался всплеск, и звонкий смех прорезал утреннюю тишину. Эльфийка рывком вскочила на ноги, оглядываясь по сторонам, и увидела в тихой заводи, которая была внизу по течению, девушку с очень светлыми волосами, цвета льна. Она казалась очень хрупкой и тонкой, Нимве могла бы сказать, что даже прозрачной — такой мягкий свет окутывал её, будто бы солнечный свет проникал сквозь её тело.

— Мне не хотелось бы тебя беспокоить, но мастера запретили купаться в незнакомых водоёмах! — окликнула купальщицу Нимве.

Не хватало ещё неприятностей с самого утра. Конечно, она бы не побежала докладывать кому-либо из мастеров о таком маленьком нарушении, но если вдруг та девушка пойдёт ко дну, то Нимве ничем не сможет ей помочь.

— Они сказали, наверно, что и на болота нельзя ходить, — девушка очень быстро оказалась возле Нимве.

Зелёные как трава глаза смотрели в упор так, что Нимве вздрогнула. Человек ли перед ней? Или она вдруг обрела способность видеть природных духов, о которых так много написано в книгах по язычеству и шаманизму? Девушка не раз печально вздыхала, читая рассказы духовидцев о том, как они наяву могли видеть призраков, элементалей и прочих обитателей иных миров так, как Нимве видела саму себя в отражении зеркала.

— На болотах опасно, там можно заблудиться и утонуть, — уверенно сказала Нимве.

— Разве? — девушка лукаво улыбнулась, показавшись из воды по пояс. Нимве невольно отвела взгляд, вид нагого тела, даже женского, смущал её. Девушка снова услышала громкий всплеск, её с ног до головы окатило холодной водой.

— Какого рауга! — ругнулась она и повернулась к реке, но там уже никого не было.

В лагерь Нимве вернулась мокрой и злой, среди палаток уже сонно бродили ранние эльфийские пташки, а над игровой поляной висел дымок от костра, на котором дежурные собирались готовить завтрак. Девушка никогда не понимала, почему некоторые добровольно едут трактирщиками и поварами, прекрасно понимая, что всю игру будут готовить еду на целую ораву народа. В этом был плюс только для игроков, которым было лень готовить или тем, которые попросту не успевали поесть; игровые действия порой бывали такими активными, что и в родную локацию возвращались, дай боги, только к закату солнца, а некоторые люди и вовсе до конца игры не пересекались с соклубниками и соратниками по лагерю.

На входе в шатёр Феанаро красовалась свежая надпись: «Батьку не будить, по башне получите!» Изнутри доносился групповой храп. Нимве рассмеялась про себя — ну да, будить лорда после ночной гулянки смерти

подобно.

— Привет тебе, дорогая подруга, — из «таверны» вышла Кошка с чашкой, над которой поднимался пар с терпким ароматом кофе и…

— К-коньяк! Есть ли т-там коньяк? — спросила Нимве у подруги, стуча зубами от холода.

— Там есть всё, что может пожелать уставший воин, мирувор тоже, — Кошка, сдерживая смех, осматривала Нимве. — Скажи же мне, что за беда с тобою приключилась? Сколько веков я тебя знаю, ты никогда не пила столь бодрящих напитков, хватало тебе и собственного пламени.

— Пошла я к род-днику, что т-течёт совсем р-рядом, задумалась, в-вспоминая, чт-т-то такой же т-тёк близ белого Тириона. Такая п-печаль стала меня г-г-гнести, что я, д-да отвалятся мои неуклюжие ноги, поскользнулась на мокрой от росы траве и…

— Ясно всё с тобой, пойдём под сень шатра, — Кошка завела Нимве за руку в просторный шатёр, где стояли деревянные столы и скамьи.

Переносная печка стояла на улице с той стороны, где никто не ходит. Оттуда доносились женские голоса, кто-то пытался найти сгущёнку, которую по иронии судьбы положили неизвестно куда. За прилавком, который был завешан светлой тканью, чтобы не было видно грубого горбыля, слегка пошатываясь, стоял сонный эльф. Нимве незаметно скосила глаза на часы, тщательно замаскированные под браслет. Семь утра, чему уж тут удивляться.

— М-м-мирувора мне, — Нимве достала из кошеля серебряные монетки и отсчитала нужное количество. — Б-без кофе.

Эльф понимающим взглядом посмотрел на мокрую Нимве, кивнул и нагнулся за керамической бутылью, которая пока ещё была полной.

— Хватит, — сказала Нимве, когда золотистая жидкость наполнила собой добрую половину глиняного стаканчика с охристым лиственным узором. — А к-когда будет готов завтрак? И что там будет?

— Овсянка на сгущёнке, чай, бутерброды с колбасой или сыром…

Кошка помрачнела.

— Ненавижу овсянку, — буркнула она, сидя за столом.

— Д-да ладно тебе, — Нимве сделала большой глоток из стакана, поморщилась, но проглотила. — Ядрёная штука, — выдохнула она, по бледным, ещё незагорелым, щекам разлился румянец.

— Никто не просил тебя пить его в чистом виде, — хмыкнула Кошка, разглядывая новых посетителей и попивая свой горячий кофе.

— Так теплее, — выдохнула Нимве.

— Не дыши на меня, пламенная дева, — Кошка деланно поморщилась и помахала перед носом рукой, отгоняя от себя запах алкоголя.

Снаружи громко запел рог, а не менее звучный голос Тельво объявил об общем сборе, велев всем воинам явиться в полном вооружении для утреннего смотра войск. Кошка лениво помешивала ложечкой кофе, ей некуда было торопиться, она летописец, а вот Нимве пришлось лихорадочно допивать терпкий коньяк, на бегу закусывая миндалём из сумки.