Опасная фамилия
Шрифт:
– Из разнообразных, – ответил Ванзаров.
– Значит, врач.
– В некотором смысле.
– Установите причину смерти Алексея Александровича и непременно нам расскажите, – попросил Стива, как просил бы прислать пару новых перчаток. – Все-таки мой шурин…
– Для этого мне нужно взглянуть на портрет Анны Аркадьевны Карениной. Мне сказали, что у вас имеется.
Стива оживился и неожиданно согласился, что на портрет надо взглянуть, и как ему это в голову не пришло. Он попросил Долли принести дагеротип: лежит у него в рамке в ящике стола. Долли послушно встала из-за стола и вошла в дом.
Серж незаметно глянул
Долли вернулась с пустыми руками. Она сказала, что портрета нет ни в столе, ни на столе. Стива возмутился, вскочил и побежал в дом.
– Господин Ванзаров, что же вы стоите? – сказала Долли, стараясь не смотреть на неприятного господина.
– Благодарю, мне так сподручнее, – ответил он.
За столом повисло молчание. Долли не знала, что должна говорить, и только взяла руки племянника в свои, стала поглаживать его твердые, сухие пальцы, – так она утешала и своих взрослых детей, стараясь только взглядом выразить всю нежность и сочувствие, на которое было способно ее сердце. Серж принял ее заботу с благодарностью, чуть пожав тонкие, как бумажные, пальцы тетушки, выразив в этом пожатии, что ценит и понимает всю ее деликатность и невозможность изъявления чувств при постороннем.
Стива вышел из дома и сел, слегка обескураженный.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Куда могло деться? Долли, ты не брала карточку сестры? Ах, да… Тебе-то зачем… Просто исчезла из запертого ящика.
– Вот как? Интересно, – сказал Ванзаров.
– Полагаете, как врач, что это старость наступает, и у меня развился склероз? – спросил Стива.
– Я полагаю, что тут кое-что другое.
– Благодарю вас, доктор, не хватало еще с ума сойти. – Стива резко вскинул руки. – Все! Хватит! Долой хандру! Серж, дорогой, я требую и не принимаю возражений, что завтра рано поутру мы с тобой едем стрелять уток. Я тут невдалеке за Бабьим Гоном отличное болотце присмотрел. Понимаю, как тебе тяжело, но Алексея Александровича не воротишь, а тебе, да и мне, нужны теперь силы. Ничто не дает столько сил и энергии, как охота.
Серж вопросительно взглянул на Ванзарова и получил одобрительный кивок.
– Хорошо, дядя Стива, поедем, – согласился он без всякой радости.
– Отлично! – Стива вскочил. – И Костю Левина возьмем! Он, конечно, старый хрыч, все ноет, но он же мой друг. И большой любитель охоты! Доктор, а давайте и вы с нами? Стрелять умеете?
Сергей Алексеевич подавил невольную улыбку. Наивность дядюшки была даже очаровательна.
Из кустов вышел старичок в грязном зипуне, шатающийся, будто на шарнирах. Он что-то вертел в руках, копошился и отчетливо бормотал, приговаривая по-французски, скоро-скоро, и немного грассируя: «Il faut le battre le fer, le broyer, le petrir…» [5] Ни на кого не глядя, он исчез в других кустах, и ветки сомкнулись за ним. Никто и бровью не повел, словно вовсе ничего не случилось.
5
Надо ковать железо, толочь его, мять.
– Предпочитаю иную охоту, – ответил Ванзаров.
В Стиве проснулся интерес заядлого охотника.
– На
– Бывает, и на волков, – ответили ему.
Долли видела, что муж снова стал прежним Стивой, готовым на любое приключение. Все его страхи и предчувствия вмиг исчезли, как только произнесено было волшебное слово «охота». Даже барышни так не могли исцелить его хандру. Невольно радуясь за мужа, Долли не могла сказать того же о себе. Все, что взволновал в ней странный разговор о предчувствиях, расходилось волнами по душе и сердцу, и не было им конца. Больше всего Долли беспокоила мысль, что смерть старшего Каренина вовсе не то, чего ей следует опасаться. Она встала, шепнула Сержу, что ждет его для беседы, и ушла в дом.
До всего этого Стиве дела не было. Он жадно вцепился в брата-охотника:
– Где последнего волка взяли?
– Последнего? – Ванзаров что-то прикинул. – Последнего взял на Литейном проспекте.
– Откуда же волки взялись в Петербурге? – спросил обескураженный Стива. – Как же они добежали до центра города и городовые их не пристрелили?
– Сергей Алексеевич, вы позволите поговорить с вашим дядей? – спросил Ванзаров. – Я зайду к вам на дачу позднее.
Серж ушел в дом. Что сделают со Стивой, как из него вытрясут душу, ему было глубоко безразлично.
– Ничего об этом не слышал! – не унимался Стива. – И в газетах ничего не писали! О чем же вы хотели со мной побеседовать, доктор? С Сержем что-то? Ему угрожает что-то наследственное?
– Степан Аркадьевич, вы не совсем правильно поняли, – сказал ему Ванзаров. – Господин Каренин был убит в доме своего сына вчера поздно ночью.
Стива никак не мог постичь смысла сказанного: само понятие убийства было чуждо его здоровому, жизнерадостному духу.
– Как убит? – в растерянности спросил он.
– Застрелен прямо в сердце из револьвера, если вас интересуют детали.
До Стивы наконец что-то начало доходить.
– Кто вы? – спросил он Ванзарова.
Ванзаров представился официально, чем поверг Стиву в глубокие сомнения. Иметь дело с полицией, а тем более – сыскной, было для светского человека так же неприлично, как брать сдачу в мелкой лавке. Однако фамилию эту Стива слышал и, по давней привычке запоминать все обо всех, вспомнил, что об этом молодом человеке говорили в салоне княгини Егорьевской как о большой надежде отечественного сыска. Сказано это было в узком кружке, причем о его успехах рассказывал сам товарищ директора Департамента полиции [6] , милейший человек. Стива решил держаться с ним по-приятельски, как с равным.
6
Товарищ Директора департамента полиции – его заместитель.
– Чем же я могу вам помочь в этом страшном деле? – спросил он.
– Расскажите, что случилось с вашей сестрой и матерью господина Каренина.
Стива не был готов к такому повороту. Но отступать было некуда.
– Конечно, это давнишняя история, двадцать лет прошло, вы не могли про нее слышать, – сказал он, и только тут сообразил, что Ванзаров не слышал о ней не только в силу возраста, но и своего неаристократического происхождения. – Что именно вас интересует?
– Подробности, детали, факты. Ничего особенного.