Опасная любовь командора

Муратова Ульяна

— Они с Фолем подружились. Он несколько раз возил моего старшего сына показывать маголёты, Эллена ездила с ними. Она никогда не выказывала Фолю особых знаков внимания, но в какой-то момент между ними произошла ссора. На некоторое время Фоль исчез, а когда приехал в очередную увольнительную, то пришёл с извинениями. Ссора произошла из-за попытки Фоля поцеловать мою жену, но она пристыдила и отвергла его. Мне она ничего не рассказала, так как побоялась, что я сочту её виноватой. Видите ли… я был несколько ревнив. Молодая красивая жена — и благословение, и испытание. Самое страшное, что именно к Легранду я никогда

не ревновал, воспринимал его скорее как ребёнка, он всего на пять лет старше моего первенца.

— Между Леграндом и вашей женой случилась близость?

— Да. Вскоре после ссоры Фоль пришёл к ней с извинениями, признал, что пересёк черту дозволенного, и обещал больше никогда ей не докучать. Принёс чай и конфеты. Эля говорила, что после чая всё было как в дурмане… — прошептал он и закашлялся. — Простите, я сбился с хронологии. Так вот, тем днём мой первенец маялся с животом и не мог уснуть. Меня не было дома, я на неделю уехал разбираться с наследством детей — отец второй жены скончался незадолго до этого и оставил им имение в деревне. Так, о чём я говорил? Ах да, сын хотел попросить у Эллены лекарство, но подойдя к спальне, услышал стоны. Он решил, что ей тоже стало плохо из-за какой-то еды. Собственно, он и застал Эллену с Фолем. Вернее, он не мог сказать, с кем именно её застал. Тот мужчина сбежал в окно. Но сын понял, что произошло, и сразу же рассказал другим детям. Когда я вернулся неделю спустя, дом напоминал Разлом. Грязный, тёмный, содрогающийся от скандалов. Эллена отпустила прислугу, чтобы сохранить случившееся в тайне.

— Судя по всему, ей это удалось.

— Да. Вот только мальчики уже знали. Они кричали на неё и оскорбляли. Она рыдала, как сумасшедшая… Поначалу я даже ничего не понял! Знаете, я словно вернулся в совершенно другой дом. Когда первенец всё мне рассказал, я вызвал Эллену на разговор. Она плакала и твердила, что совершила ошибку. Что сама не знает, как простое чаепитие привело к измене, ведь Фоль никогда не нравился ей как мужчина. Умоляла простить и поверить, но я… Не смог.

— А магическую клятву полуденница принести не могла…

— Именно так, — кивнул лардон Эмлаж. — Я решил, что она просто изменила мне и пытается свалить вину на Фоля… Хотя чай я всё же проверил. Это оказался самый обычный чай.

— А конфеты?

— А конфет, кажется, не осталось… да я и не подумал о них. Никогда не слышал, чтобы зелье клали в конфеты.

— Не само зелье, а некоторые его ингредиенты, — поправил командор. — Так что произошло дальше?

— Я отвёз Эллену в деревню, в пустующий дом родителей второй жены, и оставил там. Сказал, что не могу больше на неё смотреть. Это было… очень сложное решение, но мальчики угрожали сбежать из дома, если она останется. Они очень сильно злились на неё. Семья тоже не приняла её обратно, злилась. И я злился. Считал, что она в полной мере заслужила подобный остракизм. Она писала мне письма, но я на них не отвечал. А потом она покончила с собой. Оставила записку, в которой обвинила Фоля в том, что он опоил её приворотным, а меня — что не поверил ей и оставил одну.

Карв Эмлаж потёр лоб, сжал губы в тонкую нить, а потом отвернулся к стене. Командор тоже отвернулся, чтобы не видеть, как тот утирает слёзы.

— У вас сохранилась эта записка? Вы позволите сделать копию? — спустя какое-то время спросил

он.

— Да, конечно, — сипло ответил хозяин дома и удалился.

Отсутствовал он долго, и Кеммер терпеливо ждал, понимая, что Эмлажу требуется время привести нервы в порядок. За окном наступил новый день, и в небольшой гостиной стало светло, отчего она показалась неуютной. Или так ощущалось из-за невыносимо тяжёлых мыслей, не покидавших командора?

Наконец лардон Эмлаж спустился и передал Кеммеру свёрнутый листок.

— Я переписал сам. Оригинал останется у меня. Если потребуется, я его предъявлю…

— Только очень прошу, ничего не предпринимайте. Это может помешать расследованию.

— А после того, как вы его завершите?

— Я дам вам знать. Слово чести. И ещё помните, что вы нужны своим детям. И что все совершают ошибки. Не знаю, послужит ли это вам утешением, но я сам… оказался практически на вашем месте и повёл себя так же.

— У вас… у вас ещё есть возможность всё исправить? — надтреснутым голосом спросил лардон Эмлаж.

— Не уверен.

— Идите и попытайтесь. Я даю слово, что ничего не предприму против Фоля до момента, когда вы сообщите о результатах своего расследования.

— Спасибо.

Кеммер вышел в свежее весеннее утро, но чувствовал себя так, будто нырнул в чан с драконовым дерьмом.

И где же прячется эта гнусная мразь Фоль?

Первое майрэля. После обеда

Адель

После нашего последнего разговора я знала, что Кеммер вернётся, когда выяснит всю правду. Не сомневалась: он не станет отмалчиваться или трусливо избегать меня. Морально готовилась к встрече с ним и всё равно оказалась не готова.

Командор приехал ещё засветло, неприлично рано. Знакомый экипаж остановился у ворот и стоял там, безмолвный и выжидающий, пока его заметят. Вероятно, Кеммер тоже проснулся среди дня и не смог уснуть. Как не смогла я.

Прикрыла окно. В абсолютной тишине ещё спящего дома любые звуки казались преступно громкими.

Таясь, оделась и накинула на плечи шаль. Не потому, что на улице было холодно, просто внутри всё стыло от тревоги и неопределённости. Чем больше я думала о сложившейся ситуации, тем сильнее убеждалась в том, что Кеммеру не стоит рассказывать о беременности. Будучи благородным и до невыносимости твердолобым, он непременно настоит на том, чтобы на мне жениться, и погибнет.

А я не желала Кеммеру смерти. Хотя недоверие и несправедливые обвинения глубоко ранили, всё же можно было понять, почему он сделал именно такие выводы. Я по-прежнему обижалась, тем не менее отдавала себе отчёт в том, что главный виновник случившегося — капрал.

Как я могла совершить такую ошибку? Почему позволила себе остаться с Фолем наедине? Ни шок от нападения тварей, ни боль от смерти Мервела, ни обида из-за увольнения, ни усталость — не оправдание тому, что я подпустила к себе мужчину, которому не стоило доверять. Ощущала же в нём червоточинку! Манящий сладковатый аромат, на проверку оказавшийся гнилым душком.

И что теперь?

Я вышла из дома незамеченной и пошла к экипажу. Когда приблизилась к нему почти вплотную, дверца распахнулась, приглашая внутрь.