Опасная привычка заглядывать в окна
Шрифт:
– Все должно быть чисто, а если умрут все, кто в этот день были в театре или в церкви, это же наведет на какие-то выводы, начнется расследование. По одному безопаснее. Город большой. Странные смерти, но кто на кого обращает внимание в нынешней неразберихе.
И продолжал,
– Так, с этим все. К пятнадцатому сентября мы должны набрать тысячу. Новые цифры какие?
Один за другим послышались голоса.
– У меня девяносто шесть.
– Сто одиннадцать.
– Пятнадцать. – Послышался неодобрительный гул.
Голос,
– Естественно! Кому же, как не черным заглядывать ночью в окна. – Послышались тихие смешки.
Я услышал еще несколько цифр, и председательский голос подбил сумму, – Значит четыреста двадцать девять, и больше месяца впереди. Нужно сделать еще несколько точек, иначе не справимся. Еще человек шесть наймем.
Послышались шаги, скрипнула дверца шкафа, и я рискнул глянуть в замочную скважину.
За столом сидели коммунары, человек десять, сдвинув головы к свету настольной лампы. Лица освещались снизу и казались зловещими. Никто не курил, но спиртным пахло, хотя бутылок на столе не было. Председатель вытаскивал из шкафа и ставил на стол небольшие черные ящички, размером с утюг.
– Упакуем отдельно и завтра отправим.
– Может и этого? – Один из коммунаров – седой, с очень синими глазами (я обратил на него внимание еще днем) кивнул в сторону моей комнаты. Я отпрянул от двери с глухо забившимся сердцем, и, уходя на цыпочках, услышал резкий голос председателя.
– Чушь! Ты в своем уме? Я и так еле успел предупредить, когда он в лес поперся. Но, судя по всему, он ничего не видел, иначе – спросил бы. Даже не думай, он должен спокойно отсюда уехать и написать о нас сладкую сказку.
Я закончил рассказ и выжидательно посмотрел на Валерку. Мы уговорили борщ, яичницу, и хлеба не осталось.
– Слушай, может это и ерунда, – сказал Валерка, – но меня развезло позавчера после того, как я в то окно заглянул, с лампой. И потом все хуже и хуже становилось. Я думал, утром пройдет. Ни фига! Так что я последние часы как-то и не помню.
– Еще бы тебе помнить. – вспомнил я восковое Валеркино лицо.
– Ты лучше расскажи, что ты там видел.
– Женщина с вязанием перед телевизором…– медленно начал Валерка и замолчал.
– Ну, подробно перечисли, что там было, – подбодрил его я
– Ну, ты от меня много хочешь, мы ж по пять литров вылакали… Ну, женщина, немолодая. Телевизор…Вязала она так, – Валерка повертел пальцами, – не смотрела на вязание, а в телевизор.
– И тебя не заметила?
– Да кто его знает. Вообще, эта лампа зеленая как-то нелепо там стояла. Зачем – непонятно. Женщина сидела под торшером, на свету. Зачем лампа на подоконнике?
– Больше
– Ну, картинка на стене, коврик на полу, на столе какие-то тряпки. Приставка на телевизоре какая-то интересная, я таких не видел, черная, с ручкой…
– На утюг похоже, – вскинулся я
– Ну, да, похоже. Там еще красный глазок загорелся, пока я стоял. Горел зеленый, а потом красный, – Валерка поморщился, – И как-то я не мог от всего этого оторваться, Хотел – и не мог.
Мы думали об одном и том же. Как журналистам, нам было очень любопытно, что за коммуна и что за странные смерти.
– Ну и кто это напечатает? – подвел я итог нашим раздумьям. Мы были реалистам и прекрасно понимали, что раскрутить-то мы это дело раскрутим, но прибыли это нам не принесет, однозначно. Скорей, наоборот.
Я смотрел в окно на заросший двор. Было около полуночи, напротив окна два кота, один серый, почти не видный под фонарем, другой рыжий гипнотизировали друг друга, никак не решаясь вступить в сражение. И тут зазвонил телефон. Звонок звучал резко, бил по нервам. Мы переглянулись, похоже, у Валерки было такое же неприятное чувство от этого звонка, как и у меня. Мы пошли в комнату, где я поднял трубку. Звонил Илюша, наш главный редактор.
– Вот как я правильно-то позвонил, квартира Ярового, а трубку берет Жуков. Ты-то мне и нужен, – голос у шефа был приветливый, только время он выбрал для звонка какое-то странное.
– А где ж мне еще быть, после командировки, как не у Ярового, сидим тут….
– Пьем, – закончил за меня главный.
– Ну, что ты, Илья, – какое пьем. Я было хотел сказать про внезапную валеркину болезнь, но почему-то передумал.
– Ладно, лишь бы завтра вовремя пришли и трезвые, как ты съездил? – сменил Илюша тон на деловой.
– Хорошо, – самым своим честным голосом сказал я, – меду поел, чаю попил. А что?
– Да ничего, материал ко вторнику чтоб был.
– Будет, куда он денется.
– Новый анекдот слышал?
– Небось, нет – ухмыльнулся я, наш главный где-то добывал новые анекдоты, скорей всего в интернете, а так как вкус у него был отменный, я приготовился посмеяться, и тут на том конце в комнате главного раздался голос его жены Ольги. Слов я не разобрал, но Илюша тут же закруглился,
– Завтра расскажу, пока.
Я положил трубку и глянул в удивленные Валеркины глаза. Я и сам был в шоке – так спалиться, так себя выдать! Так проявить свою заинтересованность, да что ж он нас за дураков держит? Никогда, подчеркиваю, никогда наш главный редактор не звонил никому из нас, чтобы узнать, выполнили мы задание или нет, тем более в полночь. Все обычно шло в рабочем порядке.
– Валер, у меня чувство, что меня используют, – озвучил я то, что ощутил после разговора с главным, – втемную.