Опасная связь
Шрифт:
Кожанка вся в снегу. Нос покраснел. Скулы и уши тоже. На ресницах иней. Видимо, давно меня караулит.
— В прошлый раз нормально перетереть так и не вышло. Ты взбрыкнула.
— ВЗБРЫКНУЛА??? — прищуриваюсь, ощущая, как внутри закручивается адов вихрь возмущения.
— В силу возраста не догоняешь определенные вещи.
Ах ну да, я же бестолковая малолетка!
— Короче…
— Это мне? — перебиваю, скосив равнодушный взор на цветы.
— А кому по-твоему! — гаркает он.
— Ну мало ли, —
— Не нравятся? — спрашивает в лоб, замечая мою реакцию.
— Вообще-то… я люблю ромашковые хризантемы, — выдаю капризно.
Немая пауза длиной в несколько секунд лишь усугубляет ситуацию.
Убирает руки в карманы куртки.
Кажись, слышу скрежет его зубов.
— Учту, — наконец цедит в ответ.
— Не утруждайся, — фыркаю насмешливо. — Опять попадешь мимо.
— Не попаду.
Травим друг друга токсичными взглядами. Держу пари, он уже на грани. Вон как желваки туда-сюда ходят. Еще немного и точно взорвется.
Проверим?
— Мне кажется, твои цветы будут отлично смотреться вооот тут! — вставляю их в мусорное ведро и отхожу, оценивая результат своей выходки. — Да, пожалуй, здесь им самое место.
Паровозов молча смотрит на бутоны, торчащие из железной урны. Такого варианта развития событий он явно не ожидал. Успеваю заметить мрачную тень, скользнувшую по красивому лицу.
— Белые розы, да будет тебе известно, символ чистоты и целомудрия. Следуя твоей же логике, они мне совершенно не подходят, — горделиво вздергиваю подбородок. — Всего хорошего, Илья!
Разворачиваюсь и устремляюсь от него прочь. Очень вовремя, ведь в этот самый момент на улице появляются мои родители. И глава семьи, судя по внешним признакам, пребывает не в самом лучшем расположении духа.
— Поехали.
Забираюсь в отцовский внедорожник и отворачиваюсь к окну. По ощущениям, ко мне только сейчас нормальное дыхание возвращается.
— Если лететь на майские, то надо выкупать путевки.
— Ну так выкупай.
— А не получится как в том году? — завуалировано упрекает его мать.
— Чего ты от меня хочешь?
— Хочу понимать, как планировать наш отдых! — невозмутимо отражает она.
— Планируй. Кто мешает.
— Паш, это разговор слепого с глухим!
— Александра, ты чего там надулась? — обращается ко мне отец.
— Все нормально, — выдавливаю из себя я.
— Из-за Саркисян?
— Ее зовут Нарине Саркисовна.
Эта женщина обучает меня вокалу на протяжении семи лет, а он все никак ее имя-отчество запомнить не может!
— Не дури мне давай! — вещает с водительского сиденья. — Должна понимать, что я исключительно о твоем будущем пекусь.
— Знаю, пап, — соглашаюсь на автомате.
— Вот и прояснили. Нечего забивать голову всякой ерундой. Устроим тебя шоколадно. Благо, связи имеются. Жень, на ужин кроме травы что-нибудь есть? Или в ресторан заедем? — переключается на мать.
— Отличная идея! В кои-то веки проведем
— Черт бы их всех побрал! — раздраженно вздыхает отец, когда мы встаем в пробку.
С безразличием наблюдаю за тем, что происходит. Все как всегда. Автолюбители сигналят, психуют и норовят пролезть там, где это невозможно сделать физически.
Протираю запотевшее стекло ладонью. Со скуки разглядываю спешащих по своим делам прохожих. Случайным образом выхватываю из толпы знакомую мужскую фигуру, и сердце подскакивает к горлу.
Аж привстаю, чтобы убедиться: он.
Отслеживаю траекторию, по которой движется. Нахмурившись, отмечаю, что спускается в метро. Там и теряю его из виду.
В салоне становится нестерпимо жарко. Сдергиваю шапку. Расстегиваю пальто, треща пуговицами, и послабляю шарф.
Лицо пылает. Либо отец на всю врубил обогрев, либо кто-то нещадно меня костерит.
Больше склоняюсь ко второму варианту.
— А полковник мне…
— Убавь, духота как в сауне! — не выдерживаю, бесцеремонно встревая в диалог родителей.
— Да обычная вроде температура, — поворачивается ко мне мама.
— Значит пальто твое меня парит! — выдыхаю сердито. — Я вся мокрая, потрогай! В нем вообще невозможно тут сидеть. Говорила же тебе! Говорила?
— Сань, ну чего ты завелась?
«Сань…»
Как же меня все бесит!
Снова отворачиваюсь к окну.
«Давай мириться, Бестия»
Страшно злюсь. То ли оттого, что пострадали ни в чем не повинные цветы. То ли оттого, что кожа до сих пор горит от прикосновения его ледяных пальцев…
Глава 12. Гость
Сука-сука-сука-сука…
Блять, откуда такие берутся? К ним не инструкцию надо прикладывать. Им пометку на лбу надо делать «ДЭНДЖЕР». [12] Вот такееендовыми буквами! Чтоб мужики за метр считывали и обходили десятой дорогой!
12
«Дэнджер» (Danger с англ. яз.) — опасность.
Спускаюсь в адскую подземку и, нахмурившись, смотрю на табло, ни хрена не понимая, налево дальше, или направо.
— Стал тут посреди дороги, ирод! — раздается недовольное за спиной, после чего я получаю клюкой по ногам.
— Мать, те места мало, что ли? — спрашиваю вслед.
Старуха, проковылявшая мимо, резко останавливается. Оборачивается, поправляет пуховый платок, одномоментно с этим сощуривая один глаз. Сканирует мою морду недобрым взглядом, а потом и вовсе посылает меня прямо туда (ага, на три веселых буквы)…