Опасная тропа
Шрифт:
Снизу послышался чей-то одинокий одобрительный возглас. Звездоцап еле заметно кивнул и пророкотал, так тихо, что его услышали только предводители, стоящие на скале Совета:
– Храбрые слова, Огнегрив. Не беспокойся, вам нечего опасаться племени Теней.
Больше всего на свете Огнегриву хотелось ему поверить! Он склонил голову и отступил назад, чувствуя, как опускается взъерошенная шерсть на загривке. Его очередь прошла, и теперь он мог спокойно слушать, как Метеор и Звездный Луч докладывают о том, что произошло в их племенах за последнее время. Предводители говорили
Когда Совет закончился, Огнегрив спрыгнул со скалы и присоединился к своим воинам, сгрудившимся у ее подножия.
– Ты хорошо говорил! – похвалил Буран. Глаза Песчаной Бури сверкали, как звезды, не говоря ни слова, она прижалась щекой к щеке Огнегрива и тихонько замурлыкала.
Огнегрив торопливо лизнул ее в шею.
– Пора идти! – сказал он. – Попрощайтесь с друзьями. Если кто-нибудь спросит, говорите, что в Грозовом племени все идет отлично!
Вся поляна пришла в движение, когда четыре лесных племени стали собираться в обратный путь. Огнегрив огляделся, ища глазами остальных своих воинов. Внезапно он заметил бегущую ему навстречу серебристо-серую фигурку.
– Здравствуй, Невидимка! – обрадовался он. – Как дела? Как поживает Крутобок? Что-то я его сегодня не видел!
Крутобок был лучшим другом Огнегрива. Когда-то они принадлежали к одному племени, вместе тренировались, вместе готовились и стали воинами. Но потом Крутобок влюбился в юную Серебрянку из Речного племени. Когда Серебрянка умерла, оставив двух новорожденных котят, Крутобок был вынужден покинуть собственное племя и уйти к Речным котам, вслед за своими детьми. С тех пор прошло немало времени, но Огнегрив до сих пор тосковал по своему другу.
– Крутобок сегодня не пришел, – ответила королева, аккуратно обернув хвостиком лапки. – Оцелотка его не пустила. Она очень рассердилась на него за то, как он вел себя во время пожара. Говорит, что в глубине души он до сих пор хранит верность Грозовому племени.
Честно сказать, глашатая была совершенно права! Крутобок не просто хранил верность Грозовому племени, он даже попросил у Синей Звезды разрешения вернуться обратно, но получил резкий отказ.
– Как он? – спросил Огнегрив Невидимку.
– Хорошо! – улыбнулась она. – Котятки его растут не по дням, а по часам! Он просил разузнать, как у вас жизнь. Оправились после пожара? Говорят, Синяя Звезда серьезно больна?
– Нет, она скоро поправится! – как можно увереннее ответил Огнегрив. Синяя Звезда действительно быстро оправилась после отравления дымом, вот только разум ее еще больше помутился. После пожара она окончательно потеряла веру – в себя, в верность собственных воинов и даже в справедливость Звездного племени. Предательство бывшего глашатая настолько потрясло предводительницу, что Огнегрив боялся даже думать о том, как она воспримет известие о его новом возвышении.
– Я рада, что Синяя Звезда поправляется! – вывела его из задумчивости Невидимка.
Огнегрив смущенно пошевелил ушами.
– Как чувствует себя Метеор? – спросил он, торопясь
– Хорошо, – ответила Невидимка. – Он слишком много пережил, но теперь все позади.
Честно сказать, я гораздо больше тревожусь о Лужице, – нахмурилась она. – Если бы ты видел, Огнегрив, как сильно она постарела! Боюсь, наша мама скоро присоединится к звездным предкам!
Огнегриву очень хотелось утешить ее, но он боялся, что Невидимка не потерпит ласки от представителя враждебного племени.
Камень с Невидимкой и не догадывались о том, что старая Лужица не была их настоящей матерью. Когда-то давно Желудь, глашатай Речных котов, принес в свое племя двух крошечных котят и попросил Лужицу выкормить и вырастить малышей. Даже сама Лужица не знала, что настоящей матерью ее приемышей была Синяя Звезда, предводительница Грозового племени.
Огнегрив неловко выразил свои сочувствия Невидимке и распрощался. Если бы он только мог знать, сколькими бедами грозит обоим племенам тайна Синей Звезды!
Глава II
Небо уже начало бледнеть перед рассветом, когда Огнегрив со своими воинами вернулся в лагерь Грозового племени. За время, прошедшее после пожара, он успел привыкнуть к пепелищу, но, взобравшись на вершину холма, невольно содрогнулся, увидев царящее внизу опустошение. Заросли папоротника и стена утесника выгорели дотла. Голая поляна беззащитно чернела в обрамлении обугленных ветвей. То тут, то там между горелыми плетями сиротливо виднелись свежие ветки, которыми коты по мере сил пытались подпереть жалкую ограду.
– Будет ли здесь когда-нибудь по-прежнему? – еле слышно прошептала за его плечом Песчаная Буря.
Огнегрив устало сгорбился. Страшно даже представить, сколько времени и сил придется потратить, прежде чем лагерь примет прежний вид!
– Конечно, будет! – с напускной бодростью ответил он. – Нам не впервой переживать тяжелые времена. Выстоим! – Перед тем, как повести отряд вниз, он потерся щекой о бок Песчаной Бури и сладко зажмурился, услышав ее довольное мурлыканье.
В лагере их встретило уже привычное разорение. Куст, служивший воинам пещерой, уцелел в огне, но плотный полог из листьев и молодых ветвей выгорел дотла. Огнегрив поежился, вспомнив, сколько времени ушло на то, чтобы кое-как залатать лозой огромные просветы между редкими, обугленными ветвями.
Вбежав в лагерь, Огнегрив сразу увидел своих дозорных. Бурый свернулся перед палаткой воинов, Долгохвост сидел на страже у входа в детскую, а Дым беспокойно расхаживал перед жилищем старейшин.