Опасное пламя страсти
Шрифт:
«Выдохни», – приказала она себе. Мужчинам утонченность не свойственна. Масло неролы и тимьян использовались при изготовлении многих видов женских духов. Марко вдыхал ароматы, сопровождавшие такое количество женщин, что вряд ли вспомнит мимолетную встречу в Неаполе.
– Отличное предложение, – мимоходом бросила Кейт. – Мы могли бы открыть парфюмерный бутик на Бонд-стрит, чтобы заработать на булавки.
У Элис вытянулось лицо.
– Вы можете представить реакцию герцога, если он узнает, что его внучка собирается заняться торговлей?
– Да, определенно могу, –
Элис, которая и раньше слышала краткую историю своей хозяйки, сочувственно поддержала ее:
– Некоторые люди остаются несгибаемы в своих убеждениях, особенно когда их окружают льстецы и подхалимы, которые с рождения твердят им, что они правы. – Горничная на минуту задумалась. – Никто не возражает герцогу, и ему, должно быть, трудно определить, когда он прав, а когда нет.
Кейт вздохнула.
– Это очень мудрое наблюдение, Элис. – Она взяла в руки чернильницу и начала легко взбалтывать густую, вязкую жидкость, стекающую по хрусталю. – Но все равно простить его трудно. Всему виной проклятая несгибаемая гордость…
Чернила кружились все быстрее и быстрее, создавая водоворот, который, казалось, затягивал ее настроение в свою черную глубину.
– Я здесь только потому, что обещала родителям, когда они находились на смертном одре, примириться с моим дедом, – продолжила она. – Честно говоря, если бы тогда у меня был выбор, я бы села на первый торговый корабль, отправлявшийся из доков Ост-Индии, и никогда даже не оглянулась бы назад.
– Но можно сказать кое-что в защиту жизни без забот и лишений, – пробормотала Элис. – Здесь вы окружены роскошью, и все вокруг готовы выполнить любое ваше желание.
– Согласна, и почти все время я чувствую себя словно птица в позолоченной клетке, Я привыкла к свободе, независимости и предпочитаю обо всем иметь собственное мнение, а со мной обращаются так, словно моя голова набита опилками.
Горничная едва заметно фыркнула.
– Что так, то так.
Кейт попыталась выглядеть обиженной, но предательская улыбка заиграла на губах.
– Я действительно так уж плоха?
– Ну давайте условимся, что, когда вы захотите проявить свою независимость в следующий раз, попытаетесь не делать это перед фехтовальным залом Анджело. Не уверена, что те два молодых джентльмена пришли в себя от вашей угрозы отрезать им мошонки.
– Вовсе нет! – запротестовала она. – Я выразилась иначе.
Инцидент был весьма вызывающим даже для нее. Но тогда Кейт показалось, будто Алессандре грозит неминуемая опасность, и возникла срочная необходимость поговорить с печально известным Джованни Марко Мусто делла Гираделли. Это была не ее вина, что граф предпочел выйти на улицу в пропитанной потом рубашке, обтягивающих панталонах и босиком.
– Может быть, вы и не упомянули этот специфический анатомический отросток, но они предпочли не рисковать. – Элис скромно оправила юбку. – В будущем, пожалуйста, постарайтесь быть более сдержанной. Мне нравится эта работа,
Кейт тихо хмыкнула.
– Если бы он отнесся с пониманием к поступку собственной дочери, я не была бы черной овцой в стаде, пятном, омрачающим его драгоценное герцогское достоинство.
– Общество может до сих пор помнить старый скандал, когда сбежала ваша мать, но в его глазах вы – уважаемая молодая леди, которая выросла в Бостоне. – В камине потрескивал уголь, окропляя золу фонтаном оранжевых искр. – Давайте попытаемся не разочаровывать его.
Кейт вернулась к своим записям.
Приблизившись к изящному секретеру из грушевого дерева, Элис начала проглядывать груду приглашений.
– Вы наденете синее узорчатое шелковое платье сегодня на вечер к леди Хэмден?
– Пропади все пропадом, я совершенно забыла об этом, – Кейт бросила ручку. – Эта титулованная вдова скучна, как пресная вода, а ее музыкальная программа обычно звучит словно мешок с мокрыми кошками, пытающимися из него выбраться. Пожалуй, я предпочту отказаться.
– Вы уклонились уже от трех ее приглашений, – указала Элис. – А эта леди – хороший друг вашего дедушки.
– На чьей ты стороне? – ворчливо поинтересовалась Кейт.
– Я просто выслушала вашу короткую лекцию о том, что женщина должна быть практичной и прагматичной, – ответила горничная.- Если вы посетите сегодня прием, это польстит герцогу и может оказаться полезным в следующий раз, когда он нахмурится по поводу того, что вы хотите совершить.
– Господи, ты бы превзошла самого Макиавелли.
– Маки… что?
– Не важно, – сказала Кейт. – Это итальянский джентльмен, известный своими способностями строить самые хитроумные планы.
– Итальянец, да? Как тот темноволосый дьявол с дивными ногами? Тот, который выглядит так, словно его вылепил Мэки… Мэки…
– Микеланджело, – закончила Кейт, – Si, как тот самый.
– Неужели все мужчины из той страны так греховно красивы?
Греховно. Вспомнив искушающий изгиб рта Марко, Кейт пошевелилась на стуле, неприятно ощущая, как где- то в глубине ее тела зашевелился змий, медленно раскручивая свое извилистое тело.
Нет. Она не будет – не может,- пусть этот змий не поднимает свою безобразную голову. В юности Кейт была дрянной девчонкой, диким, страстным созданием, не скованная корсетами и условностями. Но она пообещала своим родителям измениться, бросить бродячую жизнь, чреватую опасностями и неопределенностью. Кейт знала: они глубоко сожалели, что толкнули свою единственную дочь на такое нестабильное, существование. Ее домом служила отполированная деревянная палуба, а крышей…
Кейт взглянула вверх, на тяжелые лепные розетки на потолке. Раньше крышей у нее над головой служило трепещущее, выбеленное солнцем полотно и бесконечное пространство постоянно меняющегося неба. Порывы ветра, которые она ощущала у себя на щеках, острый запах соленых морей, беспорядочные крики парящих чаек… Так что неудивительно, что здесь, в Лондоне, она часто чувствовала себя словно в заключении.