Опасное положение
Шрифт:
– Эта… стряпня.
Я пожала плечами.
– Со свежим фаршем и картофелем получилось бы лучше, но приходится обходиться тем, что есть.
– Гадость.
– Не ешь.
– Вообще-то я жил на сухом пайке. Такими помоями меня не испугаешь.
– Тогда не надо жаловаться.
– Я понял. Домохозяйка разбушевалась.
– Точно. А теперь успокойся, или в следующий раз я пройдусь по тебе тряпкой.
Мик рассмеялся. И мне бы полегчало, только его глаза так неестественно лучились, а смех
Импровизированный пастуший пирог встретили с меньшим восторгом, чем утреннюю выпечку. Но как заметил Мик, солдаты привыкли к низким стандартам. Он наполнил половину тарелки с таким видом, будто собирался съесть все просто назло мне. Зед осмотрел слои запеканки нейтральным взглядом ученого, пожал плечами и заработал вилкой. Отсутствующему Радару тоже выделили порцию. Настала очередь моей семьи. Джастин спокойно ухватил себе столько же, сколько Мик. Эшлин вздохнула и осторожно зачерпнула ложкой самую малость.
– Шпинат, – вздрогнула она.
– Железо, – поправила я дочь, которая утром потеряла много крови.
– Шпинат, – упрямо повторила она.
Проигнорировав ее, я для разнообразия занялась своей тарелкой. Пирог оказался не так плох. И хотя овощи были бесформенными и безвкусными, мясо – волокнистым и серым, а соли в четыре раза больше дневной нормы, в целом…
Я бы все-таки выпила таблетку. Бокал вина. Что-нибудь.
– Часто гостей принимаете? – неожиданно спросил у Джастина Зед.
Он положил себе добавки. Мик тоже.
– В смысле?
– В своем особняке, – продолжил Зед, пристально глядя на мужа. – У тебя бизнес, который зависит от крупных контрактов. Наверное, случается развлекать нужных людей за ужином.
– Время от времени, – выдавил Джастин с настороженным выражением на избитом лице.
– Готовит она? – Зед ткнул вилкой в моем направлении.
– Моя жена прекрасно справляется на кухне. У вас была масса возможностей в этом убедиться.
– Какое ее любимое блюдо?
– Что?
– Какое ее любимое блюдо? Могу поспорить, твое она знает, – Зед повернулся и уставился на меня.
– Говядина по-веллингтонски, – тихо сказала я.
– И? – переспросил Зед, опять посмотрев на Джастина.
Муж выдержал его взгляд и медленно ответил:
– Свежие апельсины. Мы ели их в наш медовый месяц. Собирали прямо с дерева. В магазине такие не купишь.
Он был прав. Когда-то я их любила. Воспоминания из прошлой жизни. Теперешний вкус моей боли.
Я опустила глаза на тарелку. Лучше бы мужчины не упоминали про меня.
– Посадишь для нее апельсиновое дерево? – спросил у Джастина Зед.
– В Бостоне?
– Построй оранжерею. Или не знаешь как?
Джастин сжал челюсти. Над ним
Зед повернулся ко мне.
– Уйдешь от него?
Все присутствующие, включая Эшлин, поглядели на меня.
– Когда вернетесь. Завтра вечером, – пояснил Зед. – Нужно будет принять решение.
– Это мое личное дело, – надменно отчеканила я.
– Горбатого могила исправит.
– Вам больше похитить некого?
Он холодно улыбнулся. Кобра беспокойно сжимала кольца вокруг его головы.
– Даже не знаю. Вас вряд ли кто переплюнет. Как правило, все умываются слезами. Вы, ребята, полны сюрпризов.
Он переключился на Эшлин.
– Бойфренд или ходишь по рукам?
– Это мое личное дело, – ответила та, прибегнув к моей тактике.
А жаль, потому что мы с Джастином на самом деле хотели знать правду. Вероятно, про нас она думала то же самое.
– Таким красавицам следует держать планку по-выше.
Дочь обдала Зеда ледяным взглядом.
– Правда? Что это, совет профессионального придурка? Сначала похищаете нас, а теперь учите жизни?
На лице Зеда опять появилась улыбка. И если смех Мика пугал, то она приводила в ужас.
Зед откинулся назад и положил вилку поперек тарелки.
– Рушить семью – нелепая глупость, – сказал он наконец.
Потом посмотрел на меня, и в его глазах я увидела всё. Решимость и сожаление.
Мы были покойниками.
Завтра в три они получат выкуп и убьют нас. Ничего личного. Просто работа. Особенно когда в деле коммандо с татуировкой оскаленной кобры на голове.
Никто больше не сказал ни слова.
Зед удалился. Мы убирались на кухне. Радар пришел обедать и сунул две таблетки метадона под свою салфетку. Я забрала их, вернувшись со свежими булочками, и проглотила всухую подальше от чужих глаз, пока ставила остатки пастушьего пирога в холодильник. Все-таки гидрокодон лучше, с горечью подумала я.
Мик отвел нас обратно в камеру. Опять без хомутов на руках. Опять с иллюзией свободы.
Семья ходячих мертвецов.
Когда я обернулась на захлопнувшуюся за нами дверь, он широко улыбнулся. Потом подмигнул, покрутил языком и беззвучно сказал: «Скоро».
Посмотрел на вечно следящий видеоглаз и исчез.
Эшлин уснула в считаные минуты. Забралась наверх и отключилась. Ей нужно было отдохнуть. А нам с Джастином – поговорить.
– Нас не отпустят, – сказала я без всякого вступления, беспокойно усаживаясь на нижние нары. – Возьмут деньги и убьют.
– Чушь, – ответил Джастин.
Он лежал на спине, заложив руки под голову и глядя перед собой.
– В деле они не новички. Девятью миллионами рисковать не станут, – объяснил он.