Опасное положение
Шрифт:
Я представить себе не могла, что раздирало его сильнее: ужас или оскорбление.
– Ты знала? – спросил он приглушенным голосом. – Хотя бы подозревала?
Я помотала головой.
– Может, она упоминала какого-нибудь мальчика? Дольше гуляла, покупала новую одежду… Или что там делают девочки, когда влюбляются?
– Что ты сделаешь, Джастин? Возьмешься за ружье?
– Не исключено!
– Я не знала.
– Но…
– А ты? – спокойно перебила я. – Ты ее отец. Ты что-нибудь подозревал?
Он нахмурился и смущенно переступил с ноги на ногу.
– Нет,
– Как зовут ее лучшую подружку?
– Линда.
– Линдси.
– Линдси… Ну, немного ошибся.
– Правда? – Я пожала плечами. – Эшлин пятнадцать. Последние полгода она шпионила за нами, потому что мы перестали с ней разговаривать. Она одинока, ранима, а мы… мы забыли про нее. И под «мы» я имею в виду нас с тобой, Джастин. Ты тоже ее родитель.
Мужу такая критика пришлась не по вкусу. Его недовольство было видно по напрягшимся желвакам. Однако он не стал возражать, а в своих лучших традициях перешел в наступление.
– А когда ты подсела на таблетки?
– А когда ты стал мне изменять? – невозмутимо спросила я.
– Не надо приплетать левые аргументы. Забота об Эшлин – твоя главная обязанность, твоя работа, и ты это знаешь. А последние полгода ты была на работе в неадекватном состоянии.
– Ну да, лучше бы я в обед развлекалась в отелях. Ты уверен, что хочешь выяснить, кто из нас больше дров наломал?
– Либби, ты сама поставила вопрос ребром. Ты потребовала объяснения…
– Я поймала тебя только раз. Явно были и другие…
– По-моему, я имею право знать. У тебя есть дилер? Ты приглашаешь преступников к нам домой? Может, кто-то из них соблазнил Эшлин. Может, кто-то из них знает Мика, Зеда или Радара.
У меня отвисла челюсть. Внутри закипал гнев. Захотелось крикнуть, чтобы муж не молол ерунды. Я получала наркотики честным путем: врала каждому медику, у которого были рецептурные бланки. Но из меня полезло другое:
– СПИД, герпес, сифилис, гонорея. Ты приглашал их к нам домой? Шантаж, драма, вымогательство. Может, одна из твоих любовниц знает Мика, Зеда или Радара?
– Либби…
– Джастин! Так не пойдет. Ты предал мое доверие. Причем не раз. По-твоему, это нормально? Ты попросил прощения. И что, я должна все забыть? Я не знаю, как. Я любила тебя, Джастин. Ты был мне не просто мужем, а целой семьей. Только мой отец никак не мог надеть шлем, мама – бросить курить, а ты – удержаться в штанах. Меня подвели они, потом – ты, и я не знаю, как восстановиться на этот раз. Конечно, я подсела на таблетки. Потому что, хоть ты и раскаиваешься, мне все равно… больно.
– То есть виноват я? – спросил Джастин с каменным выражением на избитом лице. – Ты наркоманка, а виноват я?
– Я этого не говорила.
– А ты не думала, что я спал с той девчонкой по твоей вине?
Я отвела глаза. Не выдержала. Хотелось выйти. Из этой адской камеры, из этого разговора. И вообще из этой жизни. Чем и объяснялась вся история с обезболивающими.
– Не думала, что сама толкнула меня на измену? – безжалостно
– Перестань! – Я закрыла уши руками.
– Я люблю тебя, Либби. Я никогда не любил ее.
– Но ты отдался ей. Забрал у меня частицу себя и отдал ей.
– Хочешь знать почему?
– Нет, – сказала я, желая услышать ответ.
– Потому что она смотрела на меня, как ты когда-то. Черт, я спустился, чтобы забронировать авиабилеты, и она… Такой взгляд… Я почувствовал себя на коне. Как в самом начале с тобой… Ты загоралась от одного моего вида на пороге… Я уже не помню, когда ты последний раз так улыбалась… или смотрела на меня… такими глазами.
– Значит, я виновата в том, что ты изменял.
– Не больше, чем я в том, что ты пила таблетки.
– Я уже ничего не понимаю!
Джастин пожал плечами. Его жестокость ушла. Осталась только усталость.
– Да брось. Мы женаты, Либби. Восемнадцать лет наши жизни были переплетены. И говорить, что мои действия не влияют на тебя, а твои – на меня… Вот где действительно абсурд. Брак ведь не просто сумма его частей. В какой-то момент мы это забыли. Стали думать только о себе. Смазливая девушка улыбнулась, и я пошел на поводу у своих желаний. Тебе нужно было побыстрее заглушить боль, и ты тоже пошла на поводу у своих желаний. Мы забыли друг о друге. Как самые настоящие эгоисты.
– Ты и дальше будешь гулять, – прошептала я. – Изменника ничто не остановит.
– А ты найдешь новый источник анальгетиков, – тихо ответил он. – Наркомана тоже ничто не остановит.
Я сокрушенно опустила голову. Меня охватило запоздавшее на полгода чувство стыда. Ненавидеть мужа было легче, чем признать, что восемнадцать лет взяли свое. Мы оба перестали наверстывать упущенное и выкачивали энергию из нашего брака. Пока в один прекрасный день…
– Почему ты не удалил ее сообщения на телефоне? – спросила я ни с того ни с сего. – Ты же знал, что я могла их увидеть.
Муж отвел взгляд. У меня забрезжила догадка.
– Ты хотел попасться, – проговорила я. – Хотел, чтобы я увидела, что ты вытворяешь.
– В эти последние месяцы ты же наверняка не раз клялась завязать? Не принимать больше ни одной таблетки и вернуться на путь истинный?
Я медленно кивнула.
Джастин поднял голову и посмотрел мне в глаза.
– Я тоже, Либби. Мне опротивело вранье. Мысль о том, что я тебя раню. Не знаю, как объяснить… Видимо, в конечном итоге мы все превращаемся в своих родителей. Или я просто слабак. Понимаешь, если мне встречалась девушка… В общем, одно за другим… А потом сразу накатывало отвращение к себе. Лжец, изменник, неудачник. Я дошел до точки… Это чувство стало невыносимым. Поэтому – да, часть меня хотела попасться. Я надеялся, что смогу взять себя в руки. Покаюсь в грехах, ты рано или поздно простишь, и я больше не буду мучиться. – Все еще глядя на меня, Джастин вдруг спросил: – Знаешь, что сделала моя мать, когда отец умер?