Опасность в бриллиантах

Хантер Мэдлин

Латам подумал, что это очень забавно, и ухмыльнулся в свой бокал.

Каслфорд, решил, что уже достаточно выдержал в обществе этого человека. То, что он оказался обречен на этот тет-а-тет только потому, что Дафна привлекла внимание этого мерзавца, вовсе не улучшило его настроения. И едва он собрался распрощаться, как эта прелестная женщина появилась на дорожке вместе с остальными. Латам заметил, окликнул Хоксуэлла, и тот, не найдя ничего лучшего, подошел. Последовали представления.

Латам немного замялся, когда увидел Джонатана Олбрайтона, нахмурился,

попытался вспомнить если не имя, то хотя бы лицо, но так и не сумел. Впрочем, он тут же обрушил всю силу своего очарования на дам, на одну за другой, пока не добрался до предмета своего интереса.

Дафна Джойс почти не отреагировала на воспоминания нового герцога Бексбриджа о том, как служила в доме его отца, но при этом никак не проявила своей неприязни к Латаму. Каслфорд увидел лишь, как она холодно улыбается в своей сухой и сдержанной манере, в то время как ее серые глаза смотрят сквозь Латама, словно он сделан из стекла.

Встреча с Латамом, решила Дафна, стала отвратительным завершением прекрасного вечера.

Наказание, вот что это такое.

Она едва замечала Воксхолл из-за чувственного потрясения. Даже беседуя с друзьями и слушая музыку, даже гуляя по садам и наблюдая за толпами народа, она ощущала окружающее, как какой-то волшебный, не дающийся в руки мир, не совсем реальный.

Во всем виновато наслаждение, потрясающее, запредельное наслаждение. Физический эффект прошел, хотя и на это потребовалось много времени, но туман, окутавший чувства, таки не развеялся.

Но все рухнуло, когда она услышала голос, окликнувший Хоксуэлла. Дафна оглянулась, и действительность жестко ворвалась в волшебный мир. Там, в одной из обеденных лож, сидел Латам. А рядом с ним на стуле, совершенно не рассчитанном на такую расслабленную позу, раскинулся Каслфорд.

Они вместе попивали вино, заметила Дафна, когда Хоксуэлл потащил их всех туда. Похоже, Каслфорд без особого восторга слушал то, что рассказывал ему Латам, но сейчас, когда Дафна могла мыслить достаточно ясно, она вспомнила, что он пребывал в плохом настроении с той минуты, как они сошли с барки.

Дафна старалась не смотреть на Латама, пока их представляли друг другу. Даже тогда, когда он ударился в воспоминания о том, как они встречались раньше, она сделала вид, что его тут просто нет. Дафна прикрылась своим самообладанием, как щитом, — да будь она проклятa: если позволит этому человеку заметить, какие чувства бушуют у нее в душе!

— Вы теперь живете в городе, миссис Джойс? — спросил Латам. — Я смутно припоминаю, что, оставив службу, вы отправились куда-то на север.

— Полк моего мужа размещался на севере.

— Миссис Джойс в Лондоне только временно, — ответил Каслфорд. — Она живет в деревне. Кажется, в Кенте, миссис Джойс?

Друзья Дафны переглянулись, но никто его не поправил. Дафна слегка наклонила голову, что можно было счесть за согласие.

Верити предложила продолжить прогулку. Каслфорд вышел из ложи и присоединился к остальным. Латама никто не пригласил.

Дафна повернулась, радуясь возможности уйти,

но, к сожалению, ей это не удалось.

— Миссис Джойс, — произнес Латам, привлекая к себе ее внимание. Остальные уже пошли вперед.

Дафна остановилась, оторвавшись от общей компании. Каслфорд тоже остановился неподалеку.

— Миссис Джойс, я бы очень хотел повидаться с вами еще раз до того, как вы покинете город, — сказал Латам.

— Как любезно, сэр.

Он улыбнулся. В его плоских голубых глазах блеснуло предвкушение флирта. Он поклонился и так посмотрел на Дафну, что сердце ее упало.

В его взгляде отразилось все: и воспоминания давно прошедших лет, и теперешний интерес, и осознание того, что Дафна знает о нем больше, чем ему хотелось бы, и алчность, не ведающая чести и не приемлющая законов.

Дафна не стала вместе с ним погружаться в это мрачное осознание, а повела себя так, словно перед ней стоял незнакомец. Она повернулась и пошла прочь, бесцеремонно обойдя Каслфорда, стараясь как можно дальше уйти от этой обеденной ложи.

Чья-то рука взяла ее за локоть, вынудив замедлить шаг. Каслфорд догнал ее всё-таки. Дафна, не останавливаясь, шла вперед.

— Вы про него знаете, верно? — спросил он.

— Не понимаю, о чем вы.

— Думаю, все вы понимаете. На вашем лице написана не просто неприязнь, а нечто большее. Вы покраснели в плохом смысле слова и по скверной причине.

В этом Дафна не сомневалась. Она по-настоящему расстроилась, чувствуя себя одновременно и растерявшейся, и разозлившейся. И с каждым шагом ей становилось все хуже.

— За месяц до того, как я оставила дом Бексбриджа, мне доверилась одна девушка, служанка. Она работала в кухне, — начала Дафна. — Хорошенькая, юная, невинная девушка. Она всегда искрилась радостью, но вдруг стала такой печальной, что мы испугались за ее здоровье.

Дафна остановилась и посмотрела Каслфорду в глаза.

— Он принудил ее. Она показывала мне синяки, которые не побледнели даже через несколько дней. Я и раньше его подозревала, а тут узнала точно. Так что — да, я про него знаю, И я не понимаю, как вы или кто-нибудь другой можете называть подобного мерзавца другом.

Она быстро зашагала дальше, но Каслфорд снова взял ее за локоть. На этот раз он вывел Дафну из толпы, повернул один раз вправо, другой — влево, и вскоре они оказались на тропинке, известной только тайным любовникам и тем, кто хочет встретиться скрытно. Эту заросшую тропу освещали всего несколько фонарей. Густые тени обеспечивали конфиденциальность.

Каслфорд остановился в одной из таких теней и ладонями взял ее лицо. Поцелуй, сначала жесткий, почти жестокий, стал мягче и слаще. На Дафну нахлынули воспоминания о том, что произошло на барке, почти не оставив места для гнева на Латама.

Каслфорд взял ее под руку, и они углубились в темноту.

— Представьте себе, если получится, что вы родились старшим сыном герцога, — попросил он.

— Не могу. Достаточно подумать о том, как мне будут потакать во всем и как меня это избалует.