Опасные небеса
Шрифт:
«Главное, успеть до штормов, – размышлял я. – Этот старик, Ганей Кавел, рассказывал, что они уже скоро придут, а ему доверять можно, ведь вся их работа по сбору янтаря и начинается во время штормов, когда море щедро выносит на берег его куски.
Дело ведь еще и в том, что „Небесный странник“ лежит у самого края подводной пропасти».
Что будет дальше, когда мне удастся достать л’хассы? На Островах никто не даст за них настоящую цену, но даже тех денег, что я за них выручу, вполне хватит на то, чтобы начать новую жизнь. В конце концов, если не получится с постройкой нового корабля, можно просто
Она у меня замечательный лекарь, к ней со всей округи будут приходить. Да что там! – со всех островов. Ну и сам я без работы не останусь – на самый крайний случай стану ныряльщиком за жемчугом. Хотя куда же мне без неба… Ясно одно: в герцогство возвращаться нельзя, слишком уж много людей желает меня в нем увидеть. Странно даже, что они до сих пор сюда еще не добрались.
Чем ближе мы приближались к дому, тем сильнее меня мучило какое-то неясное беспокойство. Вообще-то я рассчитывал, что Николь встретит меня на краю посадочного поля, и когда корабль только приближался к Банглу, я вовсю уже высматривал ее фигурку. Вернее, высматривал их целых три, но так и не увидел ни одной.
«Что-то случилось? Или они решили устроить нам встречу в самом доме?»
Беспокойство все росло, по мере того, как рос в размерах приближающийся дом. «Хотя бы выйти в патио и рукой махнуть, можно было? Они не могли не знать, что произошло на острове Неистовых ветров, слухи расползаются быстро. И не могли не видеть в небесах летящий со стороны острова корабль».
Уже на подходе, у ступеней, ведущих к входу в дом, нас ждали Мирра с Ниалой. Полное впечатление, что, глядя на меня, они пытались спрятаться одна за другую.
Одного их вида было достаточно, чтобы понять: с Николь что-то случилось. Но что именно?
«Ее похитили? Врагов у меня достаточно и они не станут гнушаться ничем, в том числе и похитить ту, которая для меня все. И ради Николь я выполню любые условия. Но почему у Мирры с Ниалой такие печальные лица? Неужели Николь серьезно заболела? Или даже…»
– Ну что вы молчите, разбери вас прах? Где Николь? Что с ней?
Я орал так, что оборачивались все прохожие. А их хватало – все же центральная улица Банглу. И снова попытка девушек спрятаться друг за друга. Наконец, Ниала решилась сделать шаг вперед, чтобы протянуть мне нечто, поначалу принятое мною за сверток. Письмо. Я недоуменно повертел его в руках, взглянул на навигатора Брендоса, смотревшего куда-то в сторону. Затем на Энди, делавшего вид, что он полностью поглощен созерцанием носков своих башмаков. Остальные мои ребята тоже выглядели так, как будто знают гораздо больше меня.
– Где Николь?!
Сердце стучало бешено: сейчас Мирра скажет, что ее больше нет.
– Госпожа Соланж улетела.
Вот этого известия я ждал меньше всего.
– Как улетела? Куда улетела? Когда?
– Еще несколько дней назад, в Дигран. Там, наверное, все сказано.
И Мирра указала на письмо, которое я держал почему-то в отставленной руке.
Так вот к чему эти взгляды, сопровождавшие меня во время пути в Банглу. И капитан корабля, доставившего нас сюда, и Рианель
Войдя в комнату, в которой я в последний раз видел Николь, я оглядел ее, как будто пытаясь увидеть нечто такое, что дало бы всему объяснение. Прибрано, широкая двуспальная кровать с резным изображением купающихся девушек-паури на изголовье, аккуратно застелена. На столе в вазоне несколько орхидей, несомненно, свежих, они даже увядать еще не начали. Подошел к платяному шкафу, зачем-то открыл его, чтобы обнаружить его абсолютно пустым. Ну да, Николь забрала все свои вещи с собой, а моих я здесь не оставлял.
«А зря, – совсем не к месту мелькнула глупая мысль, – по крайней мере, была бы хоть какая-то перемена в одежде».
Письмо. Наверное, я должен был вскрыть его еще там, на улице, но почему-то я даже забыл о нем. Возможно из-за того, что по-настоящему был ошарашен услышанным известием. Аккуратно вскрыл запечатанный воском конверт, вынул тонкий лист, исписанный почти полностью. Ровные буковки с красивыми завитушками явно принадлежали Николь, тут никаких сомнений быть не могло. И я запрыгал глазами по строкам, пытаясь узнать главное: почему? Почему так все случилось? Почему она не дождалась меня?
«Любимый… помнишь… разрывается сердце… долг… я так просила взять меня с собой…» И еще раз «долг».
И снова я попытался прочесть письмо с самого начала. Мысли прыгали, слова путались, иной раз я прочитывал строку несколько раз, и все не мог понять ее смысла. Мне хотелось знать единственное: почему? Ведь ты же пишешь, что очень любишь меня, так почему же?
Я застонал, крепко, до скрипа стиснув зубы. Усевшись в кресло, уперся глазами в одну точку, свыкаясь с мыслью, что у меня ничего не осталось из того, что являлось смыслом моего существования – ни неба, ни любимой женщины.
«Долг, говоришь? А не долг любящей женщины находиться рядом с мужчиной, когда ему так плохо, что впору встать на колени, обхватить голову руками, и выть, выть от отчаяния? Совсем как Аделард во время приступа».
Просидел я долго. За окном сгустились сумерки, а затем и вовсе наступила ночь. В комнату, судя по звукам, постоянно кто-то заглядывал, после чего сразу же закрывал дверь. Потом кто-то вошел, зажег в канделябре свечи и затопил камин: для здешнего климата после прошедшего ливня вечером стало довольно прохладно.
В его огне письмо вспыхнуло, изгибаясь как живое. Следом за ним в камин полетела книга Габриэля Морансо «Кровь Древних». Запрещенный во многих землях трактат о тех, в чьих жилах она течет. Все, с прошлым покончено, и теперь мне нет дела ни до самих Древних, ни до носителей их крови, ни до одной девушки с удивительно красивыми глазами цвета вечереющего неба. Наплевать и забыть, наплевать и забыть.
Николь изменилась после того, как увидела в моих руках тот непонятный предмет, приобретенный мною у матроса с «Мантельского удальца» еще в Монтоселе. Правда, увидела она его уже в Банглу, в тот самый день, когда я повстречал Кьюли Джекоба.