Опасный синдром
Шрифт:
– Так не бывает, Мария, – усомнился доктор.
– О, вы просто его не видели. Иначе бы и вы попали под его чары.
– Ну, это вряд ли, – поморщился Кларк. – У меня другие вкусы.
– Безусловно. Он не только обаятелен, но и хорош собой. Чем-то похож на вас, – Мария удивилась тому, что заметила сходство только сейчас, хотя сходством в обычном смысле слова это было сложно назвать. – У него тоже голубые глаза. Но у вас они бледные, уставшие, а у него яркие и сверкающие. У вас обоих светлые волосы, но у Джефа они золотистые, волнистые, со вкусом уложенные, а у вас, – Мария чуть не сказала мышиные, но вовремя подобрала другое слово, – а у вас
– Мария, может, хватит сравнивать меня с вашим Джефом?
– А еще вы оба высокие. Вот только у него была спортивная фигура, а у вас… астеническое телосложение, так называется правильно, да?
– Прекратите, Мария. Я уже прекрасно понял, что в вашем понимании до Джефа мне, как до Луны. Давайте закроем эту тему.
– Хорошо. Вы говорили, что у вас новости о моих друзьях.
– Да, говорил. Джефу пока не удалось дозвониться, – Кларк прекратил массажировать ноги, поправил подол сорочки и укрыл их простыней. – А с Люси не всё так гладко. Тот номер, что вы мне продиктовали… Его не существует в природе. В телефонном справочнике штата данные о Люси Мейсон отсутствуют. Я подумал, что телефон мог быть оформлен на кого-то другого, и попросил ребят из полиции пробить вашу подругу по базам. Так вот, Люси Мейсон не имеет никакого имущества, ей не выдавалось водительское удостоверение, она никогда не оплачивала коммунальные услуги, налоги и штрафы. По всем возможным графам в сведениях о данном лице стоит прочерк. Либо вы что-то напутали, либо Люси Мейсон жила только в вашем воображении.
– Какая ерунда! – в груди волной поднялось негодование. Марии казалось, что она умеет держать свои эмоции на строгом поводке, но с доктором ее гнев превращался в бешеного пса, рвущегося с цепи. – Смешно полагать, что отсутствие имущества является фактом, опровергающим существование человека. Своей машины у Люси не было, поэтому вполне вероятно, что водительское удостоверение она не получала. Счета могли оплачиваться от имени хозяев квартиры. Так что ваши выводы выглядят нелепо.
– Мария, успокойтесь. Не надо брызгать на меня слюной. Я всего лишь допустил такую возможность. Так ведь вы любите говорить? Постарайтесь вспомнить что-то еще о вашей подруге. Было бы намного проще, если бы вы назвали ее адрес.
– Люси жила где-то в западной части Гарлема. Это всё, что я знаю.
Ее дом был одной из типовых краснокирпичных многоэтажек, построенных сразу после Великой депрессии. В этих домах с окнами, защищенными металлическими решетками и разбитыми под стенами грядками с луком, петрушкой и кресс-салатом, жила беднота. Здесь непременно на каждую грядку в потрескавшуюся землю втыкали колышек с белой табличкой, на которой черный силуэт собаки был перечеркнут красным. Обязательно в течение дня возле такой таблички гадила чья-то псина, пока ее владелец крутил в руках поводок и смотрел в другую сторону, делая вид, что увлечен разглядыванием машин, припаркованных у мусорных баков. В таких районах мусор вывозили редко, и вокруг переполненных баков, красующихся желтой кривой надписью «Машины не ставить!», образовывалась гора пованивающих черных пакетов. Картину дополняли вечно галдящие соседи и пьяные разборки.
По рассказам Люси ее дом выглядел не настолько печально. Джеф умудрился найти самое приличное
– Сколько лет вы дружили?
– Почти четыре года.
– И за всё время Люси не пригласила вас с Джефом на барбекю на лужайке у дома и даже ни разу не обмолвилась, где живет?
– Вы так удивляетесь, будто знаете адреса всех своих друзей.
– Не знаю, – только Мария хотела сказать что-то вроде «ну вот видите», как он добавил: – Потому что их нет.
– Немудрено, – довольно хмыкнула Мария.
– Я целыми днями вкалываю на работе и не вижу смысла тратить время на людей, основная масса которых мне совершенно неинтересна, – очевидно, доктора задел ее тон, иначе с чего бы он так завелся. – Впрочем, по числу друзей вы не слишком меня обогнали.
– Постойте, я знаю, как найти Люси, – выпалила Мария, бесцеремонно перебивая его. – Пять лет назад она рожала в «Маунт Синай», больнице на Пятой Авеню, в картотеке должны были сохраниться данные о ней. Адрес и телефон – так точно.
– Я вам только что сказал о своей загруженности, а вы предлагаете мне играть в детектива. МиссисСоул, где вы потеряли вашу логику?
– Я ведь не прошу о многом! Если вам сложно отправить запрос в «Маунт Синай», то хотя бы сообщите эту информацию в управление полиции. Люси может знать то, что поможет следствию.
От снисходительно-ласковой улыбки прежней Марии Кларк бы растаял, но парализованной пациентке, да еще и не слишком приятной в общении, он мог отказать, не мучаясь угрызениями совести. Но к удивлению Марии, Кларк не отказал, он спросил дату рождения Адама и уточнил, является ли имя Люси полным.
Если бы только получилось дозвониться Джефу, это решило бы все проблемы и, возможно, пролило свет на то, что произошло с Марией. Доводы доктора, что Люси плод ее воображения, казались Марии смехотворными, они разбивались разумными контраргументами. Но мысль о том, почему при звонке Джефу в трубке слышны лишь длинные гудки, настораживала Марию. Обычно по телефону Джеф был доступен двадцать четыре часа в сутки.
Глава 4
4.1
Всю следующую неделю доктор продолжал сеансы массажа. Иногда Марии казалось, что чувствительность начинает возвращаться, но она боялась тешить себя глупыми надеждами. От Джефа вестей не было. Его телефон по-прежнему не отвечал. Доктор направил запрос в «Маунт Синай», но предупредил, что ожидание может затянуться.
Беседы при мигающем красным глазке диктофона продолжались. Одна из тем вывела Марию из состояния шаткого равновесия.
Когда доктор предложил ей поговорить о сексе, а диктофон подмигнул при этом как старый знакомый, Мария закашлялась.
– Вы издеваетесь?
– Отнюдь. Во-первых, вам нужно отвлечься в ожидании сведений о Люси. Во-вторых, сексуальность – неотъемлемый признак физического и психического здоровья. Может, ваш мозг блокирует неприятные воспоминания, связанные именно с этой частью вашей жизни, или, щадя вас, создает более радостную картину.
Мария с усмешкой подумала, что в таком случае ее мозг должен был стереть всю информацию о Дереке Майлзе, причем так, чтоб ее нельзя было восстановить. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.